Уилла Кэсер - Погибшая леди
Когда Айви ушел в вагон для курящих, Нил продолжал сидеть, глядя в окно, за которым извивалась река Суит-Уотер, и размышлял все на ту же тему. Старый Запад осваивали мечтатели, по-королевски непрактичные благородные искатели приключений; это было рыцарское братство, сильное в нападении, но беспомощное в обороне. Они умели завоевывать, но не умели удержать завоеванное. И теперь покоренные ими просторы оказались во власти таких, как Айви Петерс, — во власти людей, никогда не дерзавших, не способных на риск. Эти люди рассеивают миражи, иссушают утреннюю свежесть, искореняют сам великий дух свободы, кладут конец беззаботной, щедрой и вольной жизни крупных землевладельцев. Подобно тому как спичечная фабрика для своих нужд сводит с лица земли вековой лес, люди вроде Айви режут на мелкие доходные участки обширные угодья пионеров, лишая Запад простора, красок и царственной беспечности, свойственной его первооткрывателям. Теперь от Миссури до самых гор новое поколение расчетливых молодых людей, которых трудные времена научили мелочной экономии, будет творить то же самое, что натворил Айви Петерс, осушив болото Форрестеров.
2
На следующий день после приезда Нил нашел капитана Форрестера на заросшем кустами участке, который капитан называл «мой розарий». Старик сидел в массивном деревянном кресле, стоявшем здесь даже в плохую погоду, к креслу были прислонены две трости. Капитан не сводил глаз с прямоугольной плиты из красного колорадского песчаника, возвышавшейся на гранитном валуне в центре засыпанной гравием площадки, обсаженной розами. Он с гордостью объяснил Нилу, что это — солнечные часы. И рассказал, что прошлым летом часто сидел здесь с квадратной доской, к которой был прикреплен шест, и каждый час измерял длину тени. Его приятель Сайрус Дэлзел в один из своих приездов забрал у него эту доску, скопировал с нее отметки капитана, перенес их на песчаник и прислал плиту вместе с гранитным валуном, напоминающим невысокую колонну. Теперь валун служит пьедесталом.
— Должно быть, мистеру Дэлзелу пришлось не одно утро порыскать в горах, чтобы отыскать валун нужной формы, — заметил капитан. — Ни дать ни взять, библейский столп. Это из «Сада богов»[13], там мистер Дэлзел проводит лето.
Капитан сидел, широко раздвинув колени и сведя вместе подошвы ботинок. По всему было видно, что он отяжелел и ослаб. Лицо обрюзгло, стало более гладким, расплывчатым, как у восковой фигуры, выставленной на жару. Поля старой, пожелтевшей от солнца панамы, затеняли глаза. Загорелые руки с широко расставленными, потерявшими чувствительность пальцами, покоились на коленях. Усы сохранили прежний пшеничный цвет — Нил сказал об этом капитану. Тот поднес руку к щеке.
— Одно время меня брила миссис Форрестер. Прекрасно справлялась, но мне не хотелось, чтобы она с этим возилась. Теперь пользуюсь безопасной бритвой. Получается, если не торопиться. Раз в неделю приходит парикмахер. Миссис Форрестер ждет тебя, Нил. Она внизу в роще, уходит туда отдохнуть в гамаке.
Нил обошел дом и направился к калитке, выходящей в рощу. С холма он разглядел гамак, висевший между двумя тополями в дальнем конце поляны, там, где когда-то он упал и сломал руку. Стройная женщина в белом, лежавшая в гамаке, не шевелилась, и пока Нил торопливо шел к ней по траве, он видел, что ее лицо прикрыто белой летней шляпой. Он тихонько приблизился и уже подумал, не заснула ли миссис Форрестер, как вдруг услышал тихий радостный смех. Быстрым движением она сбросила с лица кружевную шляпу, сквозь которую наблюдала за ним. Нил шагнул вперед и заключил в объятия и ее, как бы парящую в воздухе, и гамак. До чего же она была легкая и трепетная, словно птица, попавшая в сеть! Если бы он мог спасти ее — взять и унести из этой юдоли печали — от неизбежной старости, усталости, от злой судьбы!
Она не спешила высвободиться из его рук и, смеясь, глядела на него снизу вверх, а в глазах светилось что-то бесшабашное, что-то загадочное и дразнящее: с виду такая открытая и безыскусная, а на самом деле — искуснейшая актриса. Она взяла Нила за подбородок, как будто он все еще был мальчиком.
— Ишь, какой красавец вырос! Старый судья, наверно, гордится тобой. Он позвонил мне вчера и начал хвастаться: «Нелишне предупредить вас, мадам, что приехавший ко мне молодой человек очень красив!» Как будто я и сама не знала, что из тебя получится настоящий красавец! Значит, теперь ты — взрослый мужчина, повидал мир. Ну и что ты нашел в нем интересного?
— Ничего, что могло бы сравниться с вами, миссис Форрестер.
— Глупости. А как у тебя насчет возлюбленных? Есть кто-нибудь?
— Предположим.
— И хороши собой?
— Уж не думаете ли вы, что их несколько? Разве мало одной?
— Одной даже слишком много. Вот если их будет полдюжины, самое лучшее в тебе достанется все-таки нам. А одна заберет себе все без остатка. Впрочем, если бы у тебя была возлюбленная, ты бы сюда не вернулся. А знаешь, как мы тебя ждали? — Она взяла его руку и повернула кольцо-печатку, которое он носил на мизинце. — Уже несколько недель, каждый вечер, когда внизу за лугами проносятся огни поезда, я говорю себе: «Нил едет домой, теперь есть, кого ждать», — она осеклась, как всегда, когда ей казалось, что она сказала лишнее, и шутливо добавила: — Так что, видишь, как ты много для нас значишь. А ты говорил с мистером Форрестером?
— О, да! Полюбовались вместе его солнечными часами.
Миссис Форрестер приподнялась на локте и понизила голос:
— Нил, подумай только! Он ведь не впал в детство, как некоторые считают, но он может часами сидеть, не сводя глаз с этой штуки. Неужели такое удовольствие — следить, как утекает время? Мы все привыкли к движению стрелки по циферблату, но ему почему-то нравится наблюдать, как ползет тень по этому камню. Почему? А сильно он изменился? Нет? Я рада, что ты так считаешь. Ну, теперь расскажи мне про Адамсов и про Джорджа. Какой он стал?
Нил сел на траву и прислонился к дереву. Отвечая на ее быстрые вопросы, он приглядывался к ней. Конечно, она постарела. При ярком дневном свете было заметно, что ее кожа больше не наводит на мысль о белой сирени, а приобрела оттенок слоновой кости, как начавшая увядать гардения. Казалось, тяжелый узел ее иссиня-черных волос еще сильнее оттягивает ей голову. В уголках рта появились морщинки, которых раньше не было. Однако поразительно, как все эти перемены мгновенно забывались, как их полностью заслоняло ее очарование и все теряло значение, кроме того, что перед вами она сама.
— Слушай, Нил, это верно, что женщины теперь курят вместе с мужчинами после обеда? Я хочу сказать — приличные женщины? Мне это не нравится. Это хорошо для актрис, но разве женщина может сохранять привлекательность, если станет вести себя, как мужчина?
