Уилла Кэсер - Погибшая леди
В августе Нил уезжал в Бостон, где собирался готовиться к поступлению в Массачусетский технологический институт, окончив который, мог стать архитектором. Он все откладывал и откладывал прощание с Форрестерами, пока не дотянул до предпоследнего дня. Этот его визит совсем не походил на прежние. Капитан и его жена держались с ним уже не как с мальчиком, а как со взрослым. И он почувствовал себя несколько неловко в их гостиной, где привык быть как дома.
Большое кресло капитана было придвинуто вплотную к выходящему в сад окну. Он сидел, залитый вечерним солнцем, и почти ничего не говорил, но приветливо посматривал на Нила. Миссис Форрестер расположилась на диване в затененном углу комнаты и оттуда вела с Нилом разговор о его планах и предстоящем отъезде.
— Это правда, что Мэри собирается осенью выйти за Пучелика? — спросил вдруг Нил. — Кто же тогда будет вам помогать?
— Пока никто. То, с чем я сама не справлюсь, сделает Бен. Да что о нас говорить? Проскрипим зиму, как все деревенские старики, чем мы лучше их? — беспечно сказала миссис Форрестер.
Нил знал, что миссис Форрестер страшится зимы, но сейчас она владела собой, как никогда, и, как никогда уверенно, играла роль хозяйки дома, а между тем, собиралась стать в этом доме служанкой. Впервые Нилу пришло в голову, что беспечность миссис Форрестер дается ей нелегко.
— Не забывай нас, Нил, но и не кисни там! Заведи себе побольше новых друзей. Помни, двадцать лет бывает раз в жизни! Найди себе какую-нибудь хористочку, только обязательно хорошенькую, и води ее ужинать в ресторан. Если тебе придется туго, мы сможем тебя выручить, подошлем немного денег, правда, мистер Форрестер?
Капитан крякнул, казалось, слова жены его развеселили.
— Думаю, Нил, мы что-нибудь сообразим. Не вскакивай, мальчик, посиди еще. Ты должен с нами пообедать.
Но Нил объяснил, что никак не может задерживаться. Ему еще надо складывать вещи, а завтра он уезжает утренним поездом.
— Ну тогда мы чем-нибудь угостимся перед твоим уходом!
Капитан Форрестер с трудом, опираясь на трость, поднялся с кресла и прошел в столовую. Оттуда он вернулся с графинчиком и торжественно наполнил три бокала. Подняв свой, он, как всегда, выдержал паузу и провозгласил:
— За счастливые дни!
— За счастливые дни! — отозвалась миссис Форрестер, просияв своей самой лучистой улыбкой. — И успехов тебе, Нил!
Капитан с женой вышли вместе с Нилом на крыльцо и остановились у входа. Нил часто видел, как они вот так же стояли рядом, когда провожали гостей. Он спускался с холма, довольный и растроганный. Но едва ступил на мост, настроение у него сразу испортилось. Неужели эта грязная яма, куда он бросил розы в то утро, всегда будет вселять в его душу холодное сомнение?
Нил жаждал задать миссис Форрестер один вопрос, узнать правду и наконец успокоиться: как при всей своей изысканности и утонченности она может иметь дело с людьми, подобными Элингеру? Как и куда, проводя время с Элингером, прячет она эти присущие ей свойства? И как потом обретает их вновь? Снова становится самой собой, так что, глядя на нее, всем, и даже Нилу, приходит в голову мысль о клинке дамасской стали, готовом выдержать любой поединок и не сломаться?
Часть II
1
Нил Герберт вновь приехал в родные края лишь через два года, и первым, с кем он встретился, возвращаясь домой, оказался Айви Петерс. Айви сел в поезд на одной из маленьких станций недалеко от Суит-Уотера, он участвовал там в каком-то судебном разбирательстве. Проходя по пульмановскому вагону, Айви заметил среди пассажиров молодого человека в сером фланелевом костюме и голубой шелковой рубашке, галстук тоже был голубой, но другого оттенка. Несколько минут Айви со спины рассматривал эту городскую птицу, а потом с тайным удовлетворением оглядел себя. Стоял жаркий июньский день, но на Айви была черная фетровая шляпа и готовый сюртук, тяжелый, словно зимний, — как раз такие нравились ему, когда он был еще мальчишкой. Засунув руки в карманы, Айви сделал шаг вперед.
— Привет, Нил! Я так и думал, что не обознался.
Нил поднял глаза и увидел красное, словно искусанное пчелами лицо со всегдашними ямочками на щеках, улыбающееся ему снисходительно и насмешливо.
— Добрый день, Айви. И я бы тебя сразу узнал.
— Совсем возвращаешься? Думаешь начать какое-нибудь дело?
Нил объяснил, что приехал всего лишь на летние каникулы.
— Вон что! Значит, все еще учишься? Выходит, на архитектора учат дольше, чем на какого-то адвокатишку. Только все равно, в Суит-Уотере теперь строят мало. Увидишь — у нас все изменилось.
— Может, присядешь? — Нил показал на соседнее кресло. — А ты стал юристом?
— Да, и тяжбы веду и еще кое-чем занимаюсь. Приходится за все хвататься. У нас ведь иначе не проживешь. Фермерствую понемногу. Взял в аренду у Форрестеров их заливные луга, осушил старое болото и пустил под пшеницу. Сам я распоряжаюсь, а работает мой братец Джо. Дело вполне доходное. А Форрестерам я плачу хорошо. Им эти денежки ой как кстати! Без них им, пожалуй, пришлось бы туго. Похоже, их важные друзья не больно-то им помогают. Помнишь тех спесивых стариков, которых капитан катал в своем экипаже да еще виски для них привозил бочками? Дутая у этих стариков оказалась слава. Стоило начаться панике, и они сразу вышли из игры. Да и Форрестерам пришлось сдать позиции. Помнишь, как капитан гонял нас, мальчишек, не разрешал появляться в роще с ружьем? Зато теперь я всласть охочусь у них на ручье — я ж злопамятный. Да что говорить, капитан — старик неплохой, но очень уж он всегда кичился своим благородством. Ничего, сравнялся с нами, так ему даже легче стало, по крайней мере не нужно каждый день менять рубашку, — немигающие зеленые глаза Айви уставились на галстук Нила.
Но Нил этого не замечал. Он чувствовал, что Айви хочется увидеть его огорченным, и решил не доставлять ему этого удовольствия. Он начал расспрашивать о здоровье капитана, намеренно избегая упоминать имя миссис Форрестер.
— Да он одной ногой в могиле… Но, похоже, вполне доволен жизнью. Она хорошо за ним ухаживает, тут ничего не скажешь… Ухаживать-то ухаживает, но и сама утешается, не брезгует французским коньяком — и раньше имела к нему слабость, сам знаешь. Но про мужа не забывает. Да я ее не осуждаю. Тащить на себе весь дом нелегко.
Нил хмуро слушал эти речи, а самого занимала пришедшая вдруг ему в голову мысль. Он думал о том, что Айви осушил болото не только ради земли, а еще и назло миссис Форрестер и ему, Нилу. Более того, Нил чувствовал, что до этой минуты Айви и сам не догадывался, что им тогда двигало. Они с Айви недолюбливали друг друга с детства, это была слепая инстинктивная неприязнь, как у двух враждующих насекомых. Осушив болото, Айви уничтожил нечто, ненавистное ему, он и сам не мог бы объяснить что, а заодно утвердил свою власть над людьми, которые любили эти, не приносившие дохода места именно за их бесполезную серебристую красоту.
