Майкл Скотт - Династия Рейкхеллов
Сара тоже взялась за свои палочки.
— Люди всегда о чем-то сплетничают. Это происходит как в том мире, где я жила, так и здесь. Скоро где-нибудь появится новая сенсация, и сегодняшний случай будет забыт.
Успокоенная Лайцзе-лу потянулась за своими палочками для еды. Она была прощена, а копченая утка была одним из ее любимых блюд. И еще, сейчас она была чрезвычайно голодна, напряжение дня рассеялось.
Снова они ели молча.
Вдруг Сара обменялась многозначительным взглядом с Чжао.
— Что теперь с ней будет, как вы думаете? — спросила она, словно девушки здесь не было.
Вежливый купец помотал головой.
— Ни один из чиновников, принадлежащих к первым трем классам, кого я знаю, не разрешит своему сыну жениться на той, которая обладает большим умом и проницательностью, чем ее муж. — Он считал само собой разумеющимся, что ни при каких обстоятельства она не выйдет замуж за представителя более низких чиновничьих классов.
— Меня беспокоит, — ответила Сара, — что она не только прекрасна, но и то, что она использует свою красоту. И она знает, какое это мощное оружие. Если бы я не хотела дать пощечину Каю, я могла бы посочувствовать ему сегодня.
Лайцзе-лу не могла больше сдерживать радость, переполняющую ее, и она громко рассмеялась.
Ее отец помотал головой:
— Только послушай ее, Сара! Она неисправима!
— Только Всевышний, которого я все еще почитаю, знает, какую шалость она позволит себе в следующий раз.
Девушка сдержала смех.
— Я буду вести себя как следует, вы увидите, — сказала она скромно.
— До тех пор, — заявила ее гувернантка, — пока ты не поймешь, что мы забыли данный эпизод.
Лайцзе-лу не ответила, но повернулась, чтобы посмотреть в лицо пожилой женщине, в ее глазах было нечто большее, чем просто вызов.
Чжао, не подозревавший о немой сцене между ними, теперь полностью наслаждался едой и был поглощен своими собственными мыслями.
— Может быть, в таком отдаленном месте, как Чжун-цзин, — сказал он, — найдется чиновник высшего класса, который бы имел подходящего сына для женитьбы и который бы ничего не слышал о сегодняшнем эпизоде.
Его дочь посмотрела на него укоризненно:
— Неужели я стала настолько невыносимой тебе, мой отец, что ты хотел бы немедленно выдать меня замуж за какого-нибудь олуха из далекой провинции, который пропах коровьим навозом и не может отличить нефрит от кварца?
— Не совсем, — ответил он с неподдельной искренностью. — Но я беспокоюсь о тебе. На следующий год тебе исполнится двадцать один, возраст для замужества, но приобретенная тобою репутация будет большим препятствием.
— Я выйду замуж, — сказала Лайцзе-лу, ее поведение вдруг стало высокомерным, — только когда я встречу мужчину, который будет любить меня так же сильно, как я его.
— Романтический вздор, — сказала Сара, фыркнув.
Чжао держался с чувством собственного достоинства.
— В этом доме мы не такие современные, как многие другие. Поскольку сегодня ты открыто смогла пренебречь мною, не думай, что тебе удастся сделать то же самое в более важных делах. В свое время я выберу тебе мужа, и ты пойдешь за него замуж в соответствии с моими пожеланиями.
Вдруг она покорно опустила голову и прошептала:
— Да, мой отец.
Но он не мог видеть ее крепко сжатые кулаки под столом.
Сара сухо засмеялась.
— Чжао, — сказала она, — ты создаешь проблему на пустом месте.
Он кивнул печально:
— Я боюсь, ты права. Нигде в Срединном царстве мы не найдем мужчину, который хотел бы жениться на девушке такой красивой, но которой он не мог бы управлять.
— Такого человека нет нигде в мире, — сказала Сара. — До тех пор, пока он не сойдет с ума!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Газовые лампы мерцали, их тени играли на греческих колоннах и слабо освещали белую краску величественных особняков, окружавших Белгрейв-сквер в одном из самых фешенебельных кварталов Лондона. По крайней мере, еще в течение двух часов, что остались до рассвета, армия поваров, горничных и слуг не появится на кухнях и не станет готовить завтраки из многочисленных блюд для титулованных, известных и богатых, которым они прислуживают.
Газовая лампа горела в спальне на третьем этаже дома сэра Алана Бойнтона, баронета и председателя судоходной компании, носившей его имя. Но даже если бы сосед случайно проснулся и увидел свет, то он не удивился бы. Это была спальня Чарльза Рейкхелла Бойнтона, сына сэра Алана и его основного наследника. Все важные люди Лондона знали, что он являлся Рейкхеллом во многих отношениях, кроме одного, его поведение не соответствовало девичьей фамилии его матери. Нелюбопытный сосед допустил бы, что он оправдывает свою репутацию и только что вернулся после ночи, проведенной за карточным столом или в постели с привлекательной женщиной.
Никто, особенно те, кто знал его хорошо, не поверил бы правде. Чарльз удалился сразу же после обеда со своими родителями и приемной сестрой, крепко выспался и сейчас готовился к новому дню быстро и умело. Умываясь в ванне, он наделал бы много шума, так как новый внутренний водопровод, недавно установленный в особняке, оказался очень интенсивным. Поэтому он умылся в своей комнате, побрился тщательнее, чем обычно, и надел то, что он приготовил накануне вечером. Костюм из прекрасной гребенной шерсти, черные чулки и ботинки, черный галстук. Только его рубашка из дорогого батиста была белой.
Он расчесал свои белокурые волосы, такие же светлые, как и у маленькой Элизабет, и подумал, что не стоит удивляться, когда посторонние автоматически считают их родными братом и сестрой. Потом надел на голову котелок с прямой тульей, поприветствовал себя парой черных перчаток и недолго изучал свое отражение в трюмо, выражение его светло-голубых глаз было ироническим.
По-мужски красив и, благодаря своей матери, явный Рейкхелл, несмотря на светлые волосы, он был похож и на своего отца. Какая пустая трата.
— Мы, идущие на смерть, приветствуем тебя, — сказал он тихо и, выйдя из комнаты, стал пробираться вдоль коридора.
Под ним скрипнула половица, и Чарльз быстро выругался про себя, Он никогда бы не ушел из дома, если бы его мать или отец проснулись. Он продолжал двигаться в темноте, медленно продвигаясь к лестничной площадке.
Прежде чем он добрался до нее, дверь открылась, и маленькая девочка в ночной рубашке и халате, щурясь от света свечи, которую она только что зажгла, смотрела на него сонными глазами.
— Куда ты идешь, Чарльз? — спросила она.
Он быстро замахал рукой, чтобы она вошла в свою комнату, последовал за ней и закрыл дверь:
