Анна Делайл - В твоей власти
Постепенно добрались они и до той башни, где Джейми нашел Клементину в первое утро после свадьбы. Сегодня было так же ветрено, и когда они вступили на парапетную дорожку, Джейми обнял жену своими сильными руками и крепко прижал к себе, порождая в Клементине ощущение необычайного уюта и безопасности. Девушка и вправду ощущала себя защищенной, и это чувство удивительно грело. В конце концов, Джейми проявлял к ней сочувствие и внимание… просто как к человеческому существу… Клементина давно не испытывала ничего подобного.
Джейми со своей стороны старался как можно полнее использовать возможность близости с женой. Как чудесно было ощущать нежность ее упругого тела, тесно прижатого к его груди. Джейми пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не дать волю рукам и не позволить им скользить по изящному тонкому стану Клементины. Вместо этого он искоса, украдкой изучал ее совершенный профиль. Она же с невозмутимым спокойствием смотрела на открывающиеся с башни дали. Холодный ветер так прелестно разрумянил ее щеки, растрепал волосы, что желание поцеловать ее стало для Джейми нестерпимым, просто мучительным – настоящей физической болью. Невольно Джейми начал придумывать план, как его осуществить. Держаться от жены в отдалении он уже не мог – пытка постоянно сдерживать себя в ее обществе грозила совсем его добить. Этак в минуту слабости он возьмет ее силой или убьет чрезмерно внимательного к ней Хью. А может быть, сделает и то и другое… Нет, ему придется начать ухаживать за Клементиной, соблазнять ее, и нужно быть готовым к тому, что на это уйдет немало времени.
Джейми бережно дотронулся до щеки жены.
– Ты, кажется, замерзла, Клементина? Хочешь вернуться внутрь?
– Н-нет. Право же, нет. Мне так здесь нравится! Я хотела как-нибудь прийти сюда с моим рисовальным альбомом, когда будет не так ветрено. – Легкая улыбка тронула ее губы.
Джейми, глядя на Клементину, испытал удовольствие: она почти улыбнулась ему. Он также заметил, что и заикание ее уменьшилось. Не то чтобы оно было неприятно Джейми, скорее оно казалось ему трогательным, но он уже осознал, что Клементина заикается, если нервничает. Так что это отражало состояние ее души. Чем спокойнее она становилась с ним, тем меньше заикалась… А это был прогресс.
– Боюсь, уже близится час обеда, – наконец произнес Джейми, – Анни не любит, когда нарушают ее распорядок, так что нам лучше поспешить вернуться.
Он свел Клементину по винтовой лесенке вниз и остановился у последней ступеньки, чтобы убрать с ее лица взлохмаченный ветром локон. То, что его большие руки смогли сделать это так нежно и бережно, поразило Клементину. Она замерла и стояла не шевелясь, позволяя мужу поухаживать за собой.
– Так-то лучше. А то ты была совсем растрепанная.
Клементина подняла на Джейми глаза и прошептала с возвратившейся робостью:
– Спасибо.
Ей показалось, что в его темных глазах мелькнула жажда. Но он мгновенно овладел собой и только лишь взял ее за руку и повел вниз. Так что, возможно, это ей просто показалось?
Этим вечером за ужином Клементина лишь играла с пищей у себя на тарелке. Желудок сводили спазмы. Большую часть трапезы она ощущала на себе взгляды мужа, очень ее смущавшие. Какое-то странное выражение, таившееся в глубине его глаз, вызывало у нее тревогу и волнение. Пытаясь отвлечься, она повернулась к Кэтрин Макдоналд, в этот раз сидевшей рядом с ней, и сердечно улыбнулась девушке. Кэтрин была милой, но мучительно застенчивой, так что поддерживать с ней беседу было делом тяжким. Как выяснила Клементина, Мередит приходилась ей мачехой и, хотя внешне проявляла заботу к падчерице и вроде бы любила ее, была настолько сильнее по натуре, что Кэтрин словно гасла в ее тени.
– Ты скучаешь по вашему дому в Инвермалли? – поинтересовалась Клементина.
– Иногда, – тихо отозвалась Кэтрин. – Но мне нравится гостить в Гленахене.
Легкий румянец заиграл на ее щеках, когда вслед за тем мачеха дополнила ее ответ:
– Джейми очень гостеприимный хозяин. Гленахен всегда был для тебя вторым домом, не правда ли, дорогая?
Кэтрин покраснела еще больше, а Клементина задумалась, почему слова Мередит так смутили девушку.
Когда слуги убрали со стола, Клементина приготовилась было привычно извиниться и уйти, но неожиданно для себя обернулась к Кэтрин и спросила:
– Ты играешь на каком-нибудь инструменте?
– Я играю на арфе, – ответила та. – Немножко.
– Тогда, если ты не слишком устала, может быть, ты захочешь п-пойти со мной? Мне давно хотелось посетить здешнюю музыкальную комнату. Кажется, ею никто не пользуется.
– Действительно, мы туда редко заходим, – тихо сказала Кэтрин. – А жаль. Мне бы хотелось туда заглянуть. – Она посмотрела на Мередит, которая кивком дала свое согласие, и девушки вместе покинули столовую.
Войдя в музыкальную комнату, маленький круглый покой в нижнем этаже одной из башен, Клементина сразу направилась к клавесину, единственному инструменту, на котором умела играть более-менее сносно. Сначала она лишь рассеянно перебирала клавиши, но соблазн был слишком велик, и, подтянув низенький стульчик, она села перед инструментом и позволила рукам свободно бродить, подбирая мелодию. Прошло много времени с тех пор, как она последний раз играла на клавесине, и пальцы ее утратили нужную гибкость. Но вскоре былая сноровка вернулась, и Клементина целиком погрузилась в музыку. Это занятие так поглотило ее, что она не услышала, как отворилась дверь и у нее появились слушатели. Девушка заметила их, лишь когда закончила пьесу и за спиной разразились аплодисменты.
Круто обернувшись, Клементина увидела Мередит и Локлана Макдоналд, а также Хью и Дейви и попыталась извиниться за невнимание:
– Ох, я н-не заметила, как вы вошли! Н-надеюсь, этот шум не помешал вам?
– Вовсе нет, – уверила ее Мередит. – Я давно не слышала, чтобы кто-то играл на этом инструменте. Со смерти Элис.
– В-вы имеете в виду Элис Камерон? Она тоже играла на клавесине?
– Блестяще, – ответила Мередит, растягивая тонкие губы в улыбке.
Клементина поспешно поднялась со стульчика.
– О Боже! Т-теперь я понимаю, какой неумелой вам кажусь.
– Но вы чудесно играете, – настойчиво проговорила Кэтрин. – Пожалуйста, не останавливайтесь.
– Ладно. Но сначала м-мне хотелось бы п-послушать твою игру на арфе.
Кэтрин кивнула и, присев к инструменту, заиграла. Она говорила, что владеет арфой лишь немножко, но Клементине ее искусство показалось превосходным. Теперь в ее глазах Кэтрин преобразилась в какое-то совершенное существо, обладающее всеми достоинствами, которых сама она была лишена: грацией, красотой, изящными манерами и благородной осанкой. С нескрываемым восхищением она залюбовалась девушкой, наслаждаясь ее игрой.
