Сандра Мартон - Постарайся простить
– Николо, – произнесла она и поняла, что все ее намерения пошли прахом.
Она хотела, чтобы Николо Орсини занялся с ней любовью, и плевать на то, хорошо это или плохо, правильно или неправильно.
Она хотела его с того момента, как он впервые обнял ее, плачущую, там, на дороге. Николо Орсини воплощал в себе все ее девичьи мечты и потаенные ночные желания. И Алессия ни за что не откажется от того, что наверняка больше не испытает никогда в жизни.
– Ты потрясающе красива, – мягко произнес Ник.
– Спасибо. – Она провела языком по внезапно пересохшим губам. – Ты тоже выглядишь очень элегантно в смокинге.
– Я рад, что захватил его с собой, – с улыбкой ответил Ник. – Мужчина должен быть только в смокинге рядом с женщиной, которая выглядит так, как ты сейчас.
Все это прозвучало очень естественно в его устах, и Алессия не стала возражать.
– Это все платье.
Николо напоминал ей льва, обхаживающего самку, и она не удержалась от провокации – незаметно немного развернулась, чтобы он смог увидеть вырез на спине и ногу в разрезе платья.
– Нравится?
Она с удовольствием отметила, как вспыхнули и сузились его глаза под густыми черными ресницами, как дернулся мускул на щеке. Ее тело немедленно отреагировало – пульс участился, кожа загорелась, а кости грозили превратиться в желеобразную субстанцию. И когда Николо приблизился к ней, Алессия едва удержалась, чтобы не броситься к нему в объятия.
«Поцелуй меня, – мысленно взмолилась она, – поцелуй сейчас же! Забудь о тщательно спланированном ужине, о гостях, уже начавших съезжаться, судя по свету фар и шелесту шин на подъездной дорожке».
Но Ник не поцеловал ее. Даже не прикоснулся к ней. Он заговорил, и его слова были интимнее любой ласки.
– Ты меня убиваешь, – хрипло прошептал он.
Сердце Алессии забилось сильнее.
– Неужели?
– Ты прекрасно знаешь, что да. – Ник подошел еще ближе, и она почувствовала жар, исходивший от него. Он очертил пальцем контур ее губ. – Как мне продержаться весь вечер, не касаясь тебя?
Алессия прерывисто вздохнула.
– А ты не сдерживайся, – дрожащим голосом ответила она.
В этот момент дворецкий открыл дверь и возвестил о появлении первых гостей.
Казалось, вечер никогда не закончится.
Алессия чувствовала, что еще немного, и она воспламенится.
Ее гости, вернее, гости ее отца были как один аристократичными и рафинированными. Алессия понимала, что отец намеренно пригласил их, чтобы произвести впечатление на потенциального инвестора. Когда отец передал ей список, она, никогда не отличавшаяся снобизмом, мысленно одобрила его с холодным цинизмом. Ей тоже хотелось запугать американца-мафиози.
Но это было до того, как она узнала Николо Орсини.
Теперь Алессия знала, что никто и ничто не могло поразить, а тем более напугать его. Как и на утренней встрече, он был абсолютно расслабленным и естественным, непринужденно поддерживал беседу о театре, о путешествиях, о политике, легко переходя с английского на вполне сносный итальянский.
По сути, тон и тему разговорам задавал он, поскольку родовитые и могущественные гости отца, и особенно их спутницы, были начисто сражены красивым, умным и богатым чужестранцем, сидевшим справа от принцессы.
Хорошо, что Николо умело управлял беседой, потому что сама Алессия, казалось, лишилась дара речи. И все потому, что в течение всей трапезы, наслаждаясь едой, поднося ко рту бокал с вином, поддерживая разговор с гостями, Ник умудрялся касаться ее.
Никто не догадывался, никто не видел. Это был только их жаркий, томный секрет и самое яркое, самое захватывающее сексуальное приключение в ее жизни. Случайное соприкосновение плеч, его рука, скользнувшая по ее обнаженной руке. Его теплая ладонь на ее спине, когда он сопровождал Алессию к столу.
Когда Ник отодвинул стул, помогая ей усесться за стол, его руки как бы невзначай задержались на ее обнаженных плечах.
– Благодарю, – вежливо сказала Алессия.
– К вашим услугам, принцесса, – ответил Ник, но по его взгляду она прочитала, что больше всего на свете ему хотелось в этот миг подхватить ее на руки и унести в спальню.
Его рука касалась ее руки, когда Ник хотел привлечь внимание принцессы к словам того или иного гостя. Их пальцы соприкасались, когда она по его просьбе передавала солонку или перечницу.
Когда подали третье блюдо, Алессия почувствовала его руку на своей ноге. Она едва сдержала стон, но лучезарно улыбнулась мэру, сидевшему напротив. Если бы еще знать, о чем он говорил?! Но разве она могла понять что-либо, если рука Николо в это время скользила вверх по ее бедру?
Он сводил ее с ума.
И ей нравилось это!
Боже, что с ней происходит? С ней – воплощенной благопристойностью, рабой этикета? Алессия цеплялась за остатки благоразумия, но делать это становилось все труднее. Комната медленно кружилась у нее перед глазами, но не выпитое вино было тому причиной. Да и выпила она совсем немного.
Но комната продолжала вращаться, а ее собственное дыхание участилось.
Рука Николо все ласкала ее. Его прикосновения были волшебными. Именно поэтому Алессия опустила свою руку под стол и положила поверх руки Ника, чтобы заставить его остановиться. Конечно, только для этого. А не для того, чтобы ощутить, как он большим пальцем поглаживает ее ладонь, сжимает ее руку, переплетя свои пальцы с ее, и все это происходит на ее бедре…
– Правда, дорогая? – обратился к принцессе мужчина, сидевший через два человека от нее.
Алессия в полном недоумении уставилась на говорившего. Тщетно пытаясь вспомнить его имя, она лихорадочно искала выход из положения. Этот человек – торговец произведениями искусства. Она многократно встречала его на различных мероприятиях. А его имя… его имя…
От несуразности ситуации Алессия рассмеялась. Остальные тоже.
– Неужели? – вступил в беседу Николо. – Вы действительно набили цену Ренуару на аукционе в галерее синьора Руссо, когда вам было всего семь лет?
Алессия с благодарностью посмотрела на своего спасителя.
– Да. Конечно, это была случайность. Я пришел туда с моим преподавателем по искусству и поднял руку, чтобы почесать нос.
Все присутствующие снова засмеялись.
Наконец-то подали десерт. Тирамису, Маленькие пирожные с каштанами. Ликер. Кофе… Смех… Приглушенный разговор… И Николо, который сжалился над ней, – его рука хоть и оставалась на ее бедре, но была неподвижна.
Так она могла хотя бы немного думать.
Думать о нем.
О том, что изначально была готова презирать этого человека, уверенная, что он грубый и неотесанный мужлан, что он потеряется в обществе цивилизованных, искушенных людей.
