Диана Крымская - Черная роза
Тереза… За все эти годы герцог почти не вспоминал о ней. Но тогда, после двадцати кошмарных дней, проведенных в этом же страшном подземелье, именно она возродила Робера к жизни. Интересно, вышла ли она вновь замуж? Или по-прежнему вдовствует? Вряд ли. У нее было столько воздыхателей, и здесь, в замке, и за его пределами. Черноволосая зеленоглазая смуглая красавица, статная и высокая, уроженка Прованса, сводила с ума многих мужчин. Но, несмотря на свою бедность, на жалкое положение вдовы лесника, Тереза обладала гордостью настоящей южанки. И рука у нее была тяжелая, так что слишком назойливых поклонников ждал достойный отпор.
Что такая роскошная женщина могла найти в том де Немюре, которым тогда он предстал перед ней? Изможденном, худом как скелет, ослабленном настолько, что даже сто шагов казались ему почти непреодолимым расстоянием. Когда Робер впервые увидел себя в зеркале в то время, — у него волосы в буквальном смысле этого слова встали дыбом от ужаса. Да, он мог тогда внушать жалость… сострадание… но только не влечение и уж, тем более, не любовь.
А Терезу каким-то чудом сразу потянуло к нему. Робер вспомнил их первый поцелуй. Как лицо ее вспыхнуло и залилось краской, когда он пришел к ней, крадучись, как вор, в Псарную башню, и раздел ее на ее жалкой узкой постели дрожащими и от слабости, и от возбуждения руками. И как она рыдала от счастья, кусая зубами угол подушки, чтобы никто не услышал за стеной этих звуков, когда он довел ее в первый раз до высшего наслаждения.
Каждое их свидание вливало в Робера новые силы. И добровольный узник Шинона забывал о своем положении; о перенесенных муках; о грызущей и томящей его каждый день неизвестности. Да, Тереза заставляла де Немюра забывать обо всем этом!
Вспомнил герцог, и как он пришел к ней в башню в последний раз. Она сидела у окна, низко склонив голову, пришивая на белый плащ черную розу. Когда Робер заставил ее поднять лицо, то увидел столько страдания в ее зеленых глазах. А плащ был весь мокрый от слез. Вспомнил, как она бросилась к нему на грудь, умоляя остаться… Говоря, что не сможет жить без него… Но Робер освободился из ее объятий, надел плащ, намеренно быстро и небрежно поцеловал ее в губы и, не оборачиваясь, пошел к двери. И тогда Тереза крикнула ему вслед: «Я всегда буду ждать вас! И ключ от моей комнаты всегда будет на том же месте! Я буду ждать вас, монсеньор!»
Но де Немюр не собирался возвращаться. И образ этой прекрасной женщины довольно быстро изгладился из его памяти. Ибо он только хотел Терезу. Он ничего не обещал ей. И с самого начала их связи сказал, что не сможет любить ее.
Робер вздрогнул и открыл глаза. Тереза исчезла. И реальность вернулась. Франсуа сидел на стуле и, поигрывая маленьким хлыстиком, наблюдал за своим бывшим господином. Де Немюр, прищурившись, с ненавистью посмотрел на этого человека, которому он столько лет полностью доверял, и который все это время был шпионом Рауля. Франсуа поднялся со стула и неторопливо подошел к пленнику, осклабившись в хищной недоброй улыбке.
— Ну, монсеньор… И что вы на меня так смотрите? — произнес он своим неприятным высоким голосом. — Догадываюсь, о чем вы думаете. Да, это верно. Я вас всегда ненавидел. Еще с тех пор, когда вы прятались под своей черной маской. И это я хотел убить вас там, на холме у Руссильонского замка. Я сидел в засаде и ждал вас. А вы проскочили мимо в плаще бедняги де Брие, который из-за вашего маскарада был убит вместо вас. И в битве за Тулузу я лично чуть не оставил вас без руки. Да только вы и там выкрутились! Ваша черная обезьяна, этот Исмаил, пришел вам на помощь. Вам вечно везло!
Де Немюр скрипнул зубами. «Если бы я знал! О, Анри… Я бы давно отомстил за тебя!»
— Вы думали, монсеньор, что я служу вам верой и правдой, — продолжал «верный слуга». — Но я как мог старался вредить вам. И ваши письма в Руссильон, которые вы отправляли со мной, не доходили до старика-графа и вашей женушки. Вы страдали и мучались. А я смеялся над вами!
Робер не выдержал. Он набрал в рот слюны — и плюнул в лицо мерзавца. Второй охранник, Жак, засмеялся. Франсуа побагровел.
— Ах ты пес! — крикнул он, вытирая лицо рукавом. — Ты мне за это заплатишь! Будешь лизать мои сапоги… И скулить, моля о пощаде! — И он замахнулся, чтобы хлестнуть де Немюра по лицу своим хлыстиком.
Но тут сверху послышались торопливые шаги. Кто-то спускался в подземелье. Это был еще один клеврет Рауля, Клод. Лицо его было бледным и взволнованным.
— Жак! Франсуа! — позвал он. — Вы нужны наверху!
Робер напрягся. Там, наверху, явно что-то произошло… Но что?
— А пленник? — спросил Франсуа.
— Он надежно закован… Скорее!
Все трое бросились вверх по лестнице. Де Немюр остался один в подземелье. Он попытался освободиться. Порвать цепи. Но все его усилия были бесплодны. Однако, Робер был уверен — что-то случилось. И это что-то было связано с его женой.
Доминик! Где ты? И что с тобой?..
4. Побег
Доминик сидела перед туалетным столиком в комнате в Псарной башне и, глядя на свое отражение в зеркале, пыталась найти способ вырваться отсюда. Она постаралась представить себе сложившуюся ситуацию отстраненно и холодно, как будто со стороны. «Это как шахматная партия. Только на кону — не шах или мат, грозящие мне от противника, а моя жизнь. И, возможно, жизнь нашего с Робером ребенка. И поэтому надо просчитать все варианты. Все предусмотреть. Ибо второй попытки бежать у меня не будет.»
И думать надо было быстро. Потому что Рауль наверняка скоро придет. Он не сможет ждать долго, — Дом была в этом уверена.
Прежде всего, пленница окинула еще раз взглядом комнату. Итак, что здесь находилось из предметов мебели: кровать, два стула, столик, перед которым Доминик сидела, и зеркало в дубовой резной раме. Дверь открывается вовнутрь. Быть может, имеет смысл забаррикадироваться? Доминик подошла к кровати и попробовала сдвинуть ее с места. Но кровать была тоже дубовая, с четырьмя столбиками — двумя — в изголовье, и двумя — в изножье, и настолько массивная, что молодой женщине не удалось передвинуть ее даже на пару дюймов. А стулья и туалетный столик были, наоборот, довольно легкими. Даже один мужчина запросто отодвинет их от двери, не прилагая даже излишних усилий.
«Стулья, кстати, тоже дубовые, — думала Дом. — Крепкие. Если обрушить такой со всей силы на голову — человек упадет, по крайней мере, оглушенный. Это надо иметь в виду. Итак… Что же в этой комнате можно еще использовать вместо оружия?»
Она оглядывалась кругом. Ничего. Если только распятие на стене. Грех ли это? Доминик сняла распятие со стены. Оно было из черного дерева, и довольно тяжелое. «Череп им, конечно, с одного удара не раскроишь, — холодно думала пленница, — но угостить нежданного гостя можно знатно. И да простит меня Господь!»
