Мэри Пирс - Джек Мерсибрайт
– Вы думаете, я смогу столько съесть?
– Конечно! – и поставила рядом еще одну тарелку, накрытую крышкой, чтобы лакомство не остыло. – Это сливовый пудинг, мистер Мерсибрайт. Ешьте не спеша – почти все серебряные трехпенсовики находятся в том куске, который я отрезала для вас.
Оставшись в одиночестве, он заложил за воротничок салфетку и приступил к рождественскому обеду, не отрывая взгляда от старой, покрытой плесенью карты, которая висела напротив на стене. Он ел быстро, как бы по обязанности, чтобы поскорее покинуть эту комнату. А покончив с пудингом, оставил на краешке тарелки четыре серебряных трехпенсовика.
Возвращаясь домой, он решил немного пройтись, чтобы растрясти съеденное, поскольку его желудок не привык к обильной пище. В тот день подморозило, земля под ногами похрустывала, воздух словно застыл, и видимость была нечеткой. Два часа он ходил по полям, и этот серый мир принадлежал лишь ему одному.
Войдя в дом, он разжег огонь в камине. Потом поставил перед собой козлы и принялся выделывать рамы и створки для окон.
Ремонт дома незаметно увлек его целиком. На каждый сэкономленный пенни Джек покупал известку, смолу, жестяные покрытия для крыши, а также плотницкие инструменты, гвозди и дубовые доски. Он старался не пропускать ни одной выгодной сделки. Когда в Хотчеме снесли старый амбар, он за бесценок приобрел балки, доски и черепицу. Когда рухнула теплица в доме викария Ниддапа, он за несколько пенсов купил разбитое стекло.
Черепица пошла на крыши сараев и навеса для повозки. Стекло, нарезав на мелкие кусочки, вместе с жестяными полосками Джек использовал для оконных створок. А дубовые доски ему были нужны для ремонта старой лестницы, остатки которой виднелись за камином.
– А вы хороший плотник, – сказала ему однажды Ненна, наблюдая, как Джек привинчивает оконную створку.
– Думаю, неплохой… я работал с плотником год или два… давно еще, в молодости.
– А разве существует какое-то ремесло, которым вы вообще не занимались?
– Ну, я никогда не ходил в Арктику бить китов, например… и никогда не играл в духовом оркестре…
– Но вы настилали крыши… были солдатом… кузнецом, насколько я помню по вашим рассказам… и даже шахтером…
– Джек-все-пробовал и ничего-не-умеет – вот что я такое на самом деле, не правда ли?
– Разве у вас никогда не было цели в жизни?
– Цель? А как же, была. Когда я был мальчиком, я мечтал стать кучером почтовой кареты, которая бы колесила между Браммагемом и Лондоном.
– Я серьезно, – надулась Ненна.
– И я серьезно. Я представлял себя в шляпе с загнутыми полями и в пиджаке с несколькими разными накидками, восседающим наверху на длиннющем сиденье и погоняющим шестерку черных лошадей. И, признаюсь, я искренне горевал, когда этот почтовый маршрут отменили.
– Но неужели вам никогда не хотелось как-то изменить свою жизнь?
– Мне просто хотелось ее прожить, и все.
Он примерял оконную раму, поворачивая ее на петлях в разные стороны.
– Вы лукавите! – возразила Ненна. – Вы слишком способный человек, чтобы быть просто крестьянином.
– Земле нужны способные люди. Что бы с ней было, если бы на ней работали одни никудышные люди?
– Но вы могли бы стать управляющим, если б захотели.
– Я был им однажды, на ферме в одном большом поместье неподалеку от Кичингхэмптона, но мне это совсем не понравилось. Я весь день сидел либо за столом, либо в седле, а у меня слишком костлявая задница, чтобы выдерживать такие перегрузки.
– Вы по праву могли бы стать здешним управляющим. Ведь по сути давно выполняете его обязанности, Филиппа использует вас именно в этом качестве. Вы могли бы получить эту должность, если бы захотели.
– А я не хочу, – твердо ответил он. – Предпочитаю оставаться на своем месте. Так что не надо, чтобы в округе обо мне ходили подобные разговоры, а то начнутся всяческие недоразумения. Предупреждаю тебя!
Иногда по вечерам, когда дни становились длиннее и вот-вот должна была наступить весна, в дом Джека захаживали другие мужчины, любопытствуя, как у него идет работа. Им было очень интересно. Они все время порывались дать совет. И однажды апрельским вечером к Джеку заглянуло сразу трое его знакомых: Джо Стреттон, Перси Вагг и пастух Вильям Гонлет, чье стадо паслось в Лоу Энде, к востоку от дома Джека.
– Я бы на твоем месте, – сказал Перси Вагг, наблюдая, как Джек размешивает в ведре известку, – добавил немного голубого.
– Я так и сделаю, когда начну накладывать последний или предпоследний слой, но этого все равно надолго не хватит.
– Сколько же ты собираешься сделать слоев, Джек?
– Думаю, чем больше, тем лучше, чтобы стены с этой стороны могли выдержать любую бурю.
– Клянусь, ты хорошо потрудился, – заметил Вильям Гонлет, – но я бы не стал обмазывать панели глиной, я бы воспользовался кирпичом.
– У меня нет денег на кирпич, – ответил Джек. – А глина досталась даром, если не считать усилий, потраченных на то, чтобы накопать ее.
– А хорошенький домик получается, после того как ты взялся подлатать его, – сказал Джо Стреттон. – Не хочешь махнуться на мой, нет? А, ну конечно! Я с самого начала понял, что ты отъявленный негодяй.
– А вот тут у тебя дымоход, – сказал Вильям Гонлет, тыкая в трубу своим хлыстом. – Ты не собираешься его побелить?
– Нет, по-моему, он должен оставаться таким, как есть. У кирпичей приятный красноватый оттенок, а если их побелить, то огонь очень быстро их замарает.
– А, ну ладно. Как скажешь. Но я бы все-таки их покрасил.
На дороге, ведущей из Ниддапа, показалась двуколка, запряженная пони. Мисс Филиппа правила, а Ненна сидела рядом с ней. Увидев мужчин, собравшихся у дома, мисс Филиппа остановилась и заговорила громко:
– Смотрю, вы оценили труд Мерсибрайта. Думаю, согласитесь, что его усилия достойны похвалы. Такой пример может заразить и вас: вам тоже не мешало бы привести в порядок свои дома.
Мужчины ничего не ответили. Как всегда, в присутствии мисс Филиппы их лица приняли безучастное выражение. Стреттон жевал табак. Гонлет тер грязное пятно на своем рукаве.
– Может, у вас есть какие-нибудь пожелания, Мерсибрайт? – продолжала она. – Я считаю, что нужно помогать тем, кто сам старается трудиться.
Они тронулись, и Ненна, обернувшись через плечо, незаметно махнула Джеку на прощание, пока Филиппа смотрела в другую сторону. Мужчины провожали взглядом двуколку, пока та не свернула на дорогу, огибающую пастбище Лоу Энда. Из-за изгороди ее уже было почти не видно. Затем она исчезла за холмом.
– Здорово! – воскликнул Перси. – Хорошо быть Джеком, а?
И, передразнивая мисс Филиппу, добавил:
