Сьюзен Робинсон - Лорд Очарование
Пэн наблюдала за отступлением вооруженных людей, и, казалось, не замечала его ярости.
— Матерь Божья, я не смеялась так, с тех пор как Твисл подмешала слабительное в любимое вино Пондера. — Ее смех искрился, ослепляя его своей красотой.
Несмотря на свое неодобрение, от ее смеха Тристан почувствовал, что его тело загорелось. Смех ее отозвался гулким эхом, и он услышал еще чей-то смех. Без предупреждения, он внезапно почувствовал укол непонятной близости — женский смех. Она была высокой, намного выше, чем он, с волосами эбенового дерева и такими же глазами. Сдержанный смех. Беги, дитя. Я послежу. Беги, дитя.
Он мигнул, затем с трудом вдохнул, но видение пропало, и Пэн позвала его. Он поглядел вниз на нее, ее теплая ладонь легла на его руку, пристальный взгляд был полон искреннего беспокойства. Он поймал ее руку, зная без слов, что это чувство, что гнездится в нем, будет для него якорем. Ее пристальный взгляд обратился к их рукам. На мгновение он подумал, что она отнимет у него руку, но она не сделала этого.
— Что-то не так? — В ее голосе слышалась дрожь, говорившая одновременно о страхе и влечении. — Вы больны?
— Я думаю, нет, — сказал он, отвлеченный дрожанием ее голоса. Затем он тряхнул головой. — Было кое-что, какое-то воспоминание. Давнее воспоминание, я так думаю. Может быть, из моего детства, но я не могу понять его.
Пэн улыбнулась ему.
— О, Святые, разве я не говорила, что все у вас наладится?
— Но ничего не было. Никаких имен, ничего проясняющего видение. Это может быть просто сон. — Он отпустил ее руку, отвернулся от нее и стукнул кулаком по камням зубчатой стены. — Божье дыхание, я не могу больше выносить эту пустоту.
Она подошла к нему и коснулась его руки.
— Отвлекитесь, Вы нуждаетесь в этом. Позвольте мне показать Вам Хайклиф.
Он услышал, как вдалеке хохочут Дибблер и его команда. Тристан застонал и повернулся к ней.
— О, нет. Вам не удастся снова отвлечь меня. — Он приковал ее своим пристальным взглядом. — Вы не имеете никакого понятия, как надо управлять замком и прилегающими землями. Какой демон заставил вас послать этих людей на такое опасное задание? Эта ссора между Вами и Кутвеллом закончится чьей-нибудь смертью, если вы не будете осторожны.
— Святые угодники!
Крик Пэн был настолько внезапным, что он вздрогнул.
— Святые, святые, святые. — Она шагала перед ним взад и вперед, размахивая руками. — Неужели нет конца Вашему адскому высокомерию? Вы не знаете Пондера Кутвелла и его страстного желания заполучить Хайклиф. Приходило ли вам в голову, что я делаю только то, что могу, чтобы защитить себя?
Она остановилась перед ним и смерила взглядом с головы до пят.
— И что заставляет Вас думать, мой Ничего-Не-Помнящий Лорд, что Вы вообще знаете что-нибудь об управлении замком?
Шагнув, он оказался так близко от нее, что его грудь почти коснулась ее груди. И Тристан ворчливо ответил.
— Я знаю достаточно, чтобы не начинать войну за свиней.
Пэн вскинула голову.
— Тревожиться не о чем. Пондер будет занят, пытаясь выбраться из той сети. Он шириной с галеон, и у него не будет времени для этого.
— Тогда я советовал бы Вам использовать это время, чтобы подготовиться к нападению, — сказал он, наклоняясь так, что его губы приблизились к ее. — Если бы Вы поймали меня в сети, я разрушил бы Ваши стены и бросил бы Вас в Вашу же собственную уборную.
Пэн, пытаясь уклониться от него, вытянула шею под неудобным углом. На сей раз он был готов к внезапному страху в ее глазах. Он мягко заговорил с нею прежде, чем она решилась бежать.
— Что это? Вы боитесь, Гратиана?
Она не отвечала, только взглянула на него, как будто пытаясь набраться храбрости, чтобы убежать. Его собственные чувства были заполнены светящимся золотом ее глаз, желанием коснуться этих стройных линий ее тела. Не смея отвести взгляд, он не опускал его до последнего мгновения, пока не нашел ее рот. Его язык коснулся ее нижней губы. Губа дрожала, посылая волны страстного желания от его головы вниз к паху. Что-то в этой дрожи нестерпимо взволновало его, и он накрыл ее рот своим. Он почувствовал ее крик, однако, его рот заглушил его. Он попытался схватить ее, но было слишком поздно.
Она исчезла в водовороте золотых волос и колыхании юбок. Он бросился за ней. Сошел с лестницы и налетел на нее, поскольку она в смятении остановилась в тени. Они мягко столкнулись, и он завладел ее руками. Справа от него вырисовывались разводной мост и опускающаяся решетка, слева — лучи солнечного света проникали в открытый дверной проем, который вел к внешней стене замка. Хотя поблизости было около полдюжины человек, они были одни.
— Вы должны помнить что случается, когда мы подходим друг к другу слишком близко, Гратиана. — Его голос казался отдаленным и глухим в темноте пустой сторожки. — Смотри. В твоих волосах серебряный луч света. Они похожи на густой туман.
Она попробовала освободиться, но он крепко держал ее.
— Я не хочу…
— Иисусе, женщина, ты не знаешь, чего хочешь.
Он начал постепенно уводить ее в тень к стене. Он закинул ее руки себе за шею и придержал их там. В темноте он обводил контуры ее лица губами — лоб, нос, губы. Скольких женщин он целовал? Несомненно, ни одной, которая заставила бы его чувствовать такую муку удовольствия. Он приоткрыл рот и исследовал ее рот своим языком. Да, он, должно быть, делал это прежде, но он, возможно, не чувствовал себя настолько смущенным.
Запустив пальцы в ее волосы, он почувствовал вездесущий страх в своем потерянном хранилище памяти. Как только это прошло, он понял, как же сильно страдал от этого.
Тело Пэн заскользило о его, и он понял, что она пытается убежать от него.
— Пожалуйста, — сказал он, и она остановилась, вслушиваясь в темноту. — Пожалуйста, не покидай меня. Я никогда не причиню тебе зла, моя Гратиана.
И он потерся носом о ее нос. Внезапно он почувствовал, что напряжение ее тела ослабло.
— Мне никогда не хотелось поцеловать мужчину — особенного мужчину. Ты не знаешь. Ты не можешь понять. — Прошептала она ему.
Он замер. Кем же он был, что ее признание в невинности сделало его безумным от желания?
— Матерь Божья, Гратиана, — сказал он, приблизив свой рот к ее губам. — Ты можешь знать немногое из того, что делаешь, но делаешь ты это удивительно правильно.
— Но…
Его губы прервали поток ее слов, и вскоре по тому, как вздымалась и опадала ее грудь, он понял, что она забыла о том, что же хотела сказать. Он оторвался от ее губ только тогда, когда оказался неспособен сопротивляться желанию поцеловать ее шею. О Боже, он обожал вкус ее дыхания. Когда он достиг основания ее горла, ее руки схватили его дублет и сжали его.
