Джулия Грайс - Любовный огонь
Кошмар настолько четко запечатлелся в памяти, что руки Бренны были ледяными от страха. Она сунула их под мышки и попыталась немного успокоиться.
«Это всего лишь сон», – твердила девушка себе, однако угрызения совести не давали ей покоя. Если бы она не сбежала из Ирландии, возможно, этого никогда бы не случилось! Отец отошел бы с миром, зная, что дети рядом. Возможно…
Бренна легла, потирая костяшками пальцев горящие глаза, и снова заплакала, колотя кулаками мягкую подушку. Но ничто, ничто не могло утешить ее скорбь. Постепенно сломленная усталостью девушка вновь провалилась в забытье.
Утром тетя Ровена разрешила ей взять экипаж для поездки к Квентину.
– Я с радостью провожу тебя, – предложила тетя обычным деловитым тоном.
– Я… я предпочла бы поехать одна.
– Но в Новом Орлеане это не принято. Разве ты не знаешь, какие негодяи слоняются по улицам? Грязные матросы с речных судов, которые все свободное время проводят в пьяных драках и карточных играх, если не хуже! Даже полиция не может справиться с ними и предпочитает не появляться в тех кварталах!
– Мне все равно! Я…
– Нравится это вам или нет, юная леди, но мы с Эймосом несем за вас ответственность, – язвительно заметила Ровена. – Значит, тебе придется взять с тобой Тайни. Он такой гигант, что любой бандит дважды подумает, прежде чем напасть на вас, и, кроме того, хороший кучер. Пусть и Мэри едет. Я на этом настаиваю!
Сразу же после завтрака Бренна надела соломенную шляпку и накинула кружевную шаль поверх темно-зеленого шелкового платья.
– Хорошо еще, что нам не придется пробираться по улицам по колено в грязи, – мрачно заметила Мэри, как только карета выехала со двора. Горничная уже знала о смерти Брендана и успела вволю наплакаться. – Слава милосердному Господу, на прошлой неделе не упало ни капли дождя. Порой, мисс Бренна, я просто отчаиваюсь вывести эти ужасные пятна с подолов ваших нарядов. Как я мечтаю снова очутиться среди зеленых лугов Ирландии!
Бренна кивнула. По грязным немощеным улицам, залитым к тому же водой, не имевшей стока, частенько было невозможно пройти. Тем, кто отваживался посетить вечеринку или оперу, приходилось осторожно пробираться по скользким мостовым с туфлями в руках. На пороге их встречали слуги, мыли ноги и помогали надеть обувь.
Мэри и Бренна молча сидели в экипаже, с грохотом катившемся по улицам. Во влажном воздухе стояло душное марево. Тяжелые ароматы магнолии и жасмина смешивались с запахами птичьего рынка, парфюмерной фабрики и вонью открытых канав. В креольском квартале дома с остроконечными крышами были выстроены из кирпича и оштукатурены. Проезжая мимо, Бренна рассматривала внутренние дворики, утопавшие в банановых и гранатовых деревьях, пальмах, ивах и глициниях. Эти дворики, такие прохладные и уютные, резко контрастировали с кучами смердящих отбросов и омерзительно вонючими сточными канавами.
– Фу! – воскликнула Мэри, сморщив нос. – Подумать только, неужели никто не боится подцепить какую-нибудь хворь! Я слышала, что каждое лето люди мрут как мухи от тифа и желтой лихорадки!
– Воде здесь некуда стекать, – заметила Бренна, – поэтому земля такая влажная и болотистая! Даже могилу нельзя вырыть – сразу наполняется водой!
– Господи, неужели мы так и не увидим Ирландии?! – вздохнула Мэри.
На сердце Бренны лежала такая тяжесть, что она лишь молча покачала головой. Через несколько минут они оказались у дома Квентина, небольшого, чистенького, с железной оградой с узором в виде виноградных гроздьев. Тайни натянул поводья, но в эту минуту Бренна заметила девушку, пересекавшую двор. Она шагала уверенно, словно часто бывала здесь. Молодая, с пышной грудью и бледной, почти белой кожей, в темно-желтом платье с оборками. На голове у нее был белый тюрбан, который полагалось носить всем цветным женщинам. Она зазывно покачивала бедрами но, услышав стук колес, обернулась и в испуге прикрыла рот ладонью. Несколько мгновений они с Бренной не сводили друг с друга глаз. Потом незнакомка пробежала мимо, ухитрившись ни разу не споткнуться на неровных кирпичах.
Бренна долго смотрела ей вслед.
– Если перечислять всех мужчин, кто обзавелся цветными любовницами…
Абьютес не находит в этом ничего особенного. Неужели цветная девушка – содержанка Квентина? Впрочем, какое это имеет значение? Окторонка могла приходить к Этьену или просто работать в доме.
Однако Бренна почему-то не спешила выходить из экипажа. Квентин так изменился за последнее время, стал угрюмым и беспокойным, совсем чужим.
– Подожди здесь, – велела Бренна Мэри, – я пойду одна.
Квентин, облаченный в серую утреннюю куртку, пил густой кофе с цикорием. На тарелке лежала недоеденная булочка. Глаза брата были налиты кровью, лицо отекло.
– Сестричка, что ты здесь делаешь? – удивился он. – Я бы велел Этьену принести тебе круассанов, но он, кажется, отправился за покупками. Говоря по правде, голова так сильно трещит, что я даже не услышал, как он ушел.
Квентин поставил чашку на шкафчик рядом с другой, тоже полупустой.
– Ну не стой же, сестричка! Садись!
Столовая находилась на верхнем этаже, балкон выходил во внутренний дворик. Стены были выкрашены желтой краской, а стулья обиты золотистым бархатом. На маленьком письменном столе лежали книги Квентина и несколько листков бумаги, покрытых каракулями и кляксами.
– Мне… мне нужно поговорить с тобой, – начала Бренна.
– Правда? О, сестра, неужели ты станешь ругать меня за вчерашнее? – Квентин улыбнулся и умоляюще взглянул на Бренну. – Не так уж плохо я себя вел! По крайней мере там было много таких, кто выпил куда больше! И не говори, что тетя Ровена рассердилась на меня!
– Нет, дело не в этом.
– Что же случилось?
Квентин открыл широкие стеклянные двери и вышел на балкон, жадно вдыхая сырой утренний воздух.
– Ах, Бренна! Я бы все отдал, лишь бы вдохнуть свежий ветерок ирландских холмов! Очутиться там после дождя, когда солнечные лучи прорезают черные тучи…
– Квентин… – Бренна сцепила руки под складками кружевной шали. – Квентин, я должна тебе что-то сказать.
– Да говори же, сестра!
Бренна не знала, как сообщить ужасную новость, но слова сами собой сорвались с губ.
– Отец… папа умер.
– Что?! – Квентин съежился и словно стал меньше ростом. – Что ты сказала, Бренна?
– Папа скончался. Опухоль его убила. Прошлой ночью дядя Эймос получил письмо. О, Квентин, наверное, отец уже умирал, когда мы покидали Дублин!
Последовало долгое молчание, прерываемое только щебетом птиц и криками уличных торговцев. Квентин тяжело оперся о перила. Губы мгновенно побелели, от лица отхлынула кровь.
