Бронвин Скотт - Добропорядочный распутник
— О, всегда рад оказать вам любезность. — Генри склонился к ее руке и поспешил удалиться.
Эш сделал большие глаза и удобнее уселся в широком кресле, положив ногу на ногу и, очевидно, чувствуя себя как дома. Его поведение не оставляло ни малейшей надежды, что и он планирует вскоре ее покинуть.
— Это самая нелепая и неуклюжая попытка стихотворчества из тех, что я когда-либо слышал. Мой кузен считает себя поэтом?! Какая чушь!
— Напротив, очень мило. — Дженивра принялась убирать чайные приборы на поднос. Возможно, это наведет Эша на правильную мысль о том, что его приятный визит подошел к концу.
— Вы так думаете? Он вам нравится? — откровенно спросил Эш.
— Мы просто друзья. — Чашка едва не выпала у нее из рук от его прямоты.
— Похоже, он хочет стать вам более чем другом.
— А вы? — Уперев руки в бока, Дженивра взглянула ему в лицо. Если он решился открыто высказать свои мысли, почему бы и ей не последовать его примеру? — Чего вы здесь вертитесь? Мне жаль, если у вас сложилось неверное впечатление обо мне прошлым вечером.
— Уверяю вас, вполне правильное. Да и как иначе? У меня ведь только две щеки, значит, осталось не так много места для ваших впечатлений. — Он проследил за тем, как она взяла в руки колокольчик, чтобы распорядиться забрать поднос. — Сейчас вы, похоже, перешли к той части нашей маленькой пьесы, в которой предложите мне покинуть вас, ибо вам необходимо вернуться к каким-либо неотложным делам. На самом же деле вы хотите, чтобы я ушел, поскольку я, вероятно, был слишком откровенен, чем смутил вас и заставил почувствовать себя некомфортно? — Он явно смеялся над ней, сложив губы в бесстыдную вызывающую ухмылку, словно подначивающую с ним не согласиться.
— Только в том случае, если вы сами не почувствуете необходимости покинуть мой дом без дополнительных напоминаний.
— А я-то уже решил, будто вы покажете мне ваши знаменитые сады. После всех вчерашних разговоров об искусстве садоводства я надеялся взглянуть хоть одним глазком на ваши угодья.
Он поймал ее. Сады ее слабость. Дженивра гордилась ими и любила показывать.
— Дайте мне минутку сменить туфельки, — улыбнулась она. О, какая прекрасная возможность доказать ему всю беспочвенность его подозрений! Ведь у нее действительно существуют законные основания избегать Лондон, одно из них — ее сады.
Она показала ему сад с искусно подстриженными деревьями, которым придали формы экзотических животных. Там были и жираф, и дикий мустанг, и слон; каждая фигура занимала свой уголок и была окружена клумбами с анютиными глазками, которые должны были распуститься чуть позже, весной. Однако, невзирая на отсутствие цветочного многоголосья, сад радовал глаз. Между фигурами животных размещались огромные кадки с кедрами, подстриженными в форме спирали.
— Я постаралась скопировать садовые скульптуры, которые видела на гравюрах, изображавших сады Боболи[6], — пояснила Дженивра. Они медленно прогуливались, следуя практически бок о бок, однако она избегала облокачиваться на его руку. Меньше всего в этот момент желала повторения безумия прошлой ночи.
Эш остановился, рассматривая одно из спиралеобразных деревьев в кадке:
— Вам удалось передать сходство очень достоверно.
Она задержала дыхание.
— Вы бывали во Флоренции?
Эш кивнул, наклоняясь, чтобы внимательнее изучить форму дерева.
— О, признаться, я объехал всю Италию. Вместе с друзьями мы отправились в путешествие сразу после Оксфорда. Нас интересовало искусство Ренессанса, а я желал посмотреть рояль Кристофори[7]. — Он замолчал, и Дженивре показалось, что его голос неуверенно дрогнул, однако Бедивер продолжил рассказ: — Мой отец не хотел, чтобы я уезжал. Он любил Англию и не видел причин пускаться в рискованные авантюры вдали от дома.
«Еще один кусочек мозаики, — подумала она. — Краткая возможность заглянуть в загадочное и таинственное прошлое Эша Бедивера». Дженивра ожидала большего, но он не был расположен к воспоминаниям.
— Думаю, мне бы понравилось путешествовать, — заметила она, заполняя паузу.
Откровенно говоря, Дженивра отправилась в Англию в силу сложившихся обстоятельств после смерти Филиппа. Если бы не прискорбные события, она бы никогда не покинула Бостон.
— В таком случае стоит попробовать, миссис Ральстон.
Дженни не поняла, вежливое ли это одобрение ее желания или предложение, которому стоит последовать как можно скорее. Намек ли на то, чтобы она не лезла в его дела, или намерение завладеть ее долей?
Они подошли к той части сада, где обновления еще не завершились. Он предложил ей руку, на сей раз Дженивра приняла ее, поскольку пришлось идти через груду строительного камня.
— Здесь будут несколько полян с цветами и травами и фруктовая аллея, ведущая к фонтану, — объяснила она, широким жестом свободной руки указывая на видневшуюся неподалеку скульптуру.
Дженивра заметила, что он так и не отпустил ее руку, хотя необходимость в поддержке отпала.
— Содержать такие сады — нелегкая и постоянная забота, особенно для человека, желающего путешествовать, — пробормотал Эш.
Дженни слишком поздно заметила противоречие.
— Невозможно предугадать будущее. Равно как нет смысла отказаться от созидательной деятельности только потому, что будущее может предоставить иную возможность. Бездействуя и питая пустые надежды, можно больше потерять, чем приобрести.
Они уже подошли к каменной чаше фонтана. Вокруг не было ни души, и в наступившей тишине раздавался лишь громкий плеск падающей каскадом воды. Ее охватило чувство, будто они единственные люди на земле. Один из его длинных, изящных пальцев начал поглаживать тыльную сторону ее ладони, медленно очерчивая круги, пробуждая воспоминания о ласках и поцелуях вчера ночью.
— Вы говорите так, миссис Ральстон, будто вам действительно известно, что такое потери.
Его слова прозрачно намекали поведать ему свои печали. Велико было искушение последовать его совету. Господи, этот мужчина знает, как тронуть женское сердце. Он не сводил с нее горящего взгляда, вопреки логике Дженни захотелось, чтобы Эш снова ее поцеловал, чтобы не пришлось ничего говорить, ни о чем думать. Он ждал, губы его замерли в мучительной близости от ее лица, словно напоминая об упущенных возможностях.
— Да, — призналась она.
Уж по крайней мере это можно себе позволить. Признание не означает исповедь.
— Так почему же вы еще здесь, миссис Ральстон? Пользуетесь возможностями настоящего или прячетесь от прошлого?
