Мэри Маргарет Кей - Дворец ветров
Аш научился быть терпеливым, но это всегда давалось ему тяжело, и сегодняшняя ночь не стала исключением. Он постарался хорошо запомнить место, куда выбросил лоскут ткани, и еще совсем недавно с уверенностью сказал бы, что знает с точностью до одного-двух ярдов, где тот лежит, но в свете звезд островки травы выглядели иначе, и он засомневался. Вдобавок как знать, не утащил ли окровавленную тряпку какой-нибудь стервятник или рыщущий в поисках добычи шакал, а искать ее в темноте не имеет смысла. Если она осталась на месте, Биджу Рам найдет ее в скором времени, и даже если она пропала, ничего страшного: сам факт, что он явился за ней, послужит достаточным доказательством. Но когда наконец луна поднялась над равниной, Аш сам увидел лоскут ткани рядом с кустом пампасной травы, шагах в десяти слева от него.
Лунный свет равным образом выдавал и его собственное местонахождение, ибо пальма больше не защищала от постороннего взгляда, и Аш немного углубился в заросли травы, вытоптал там укромное местечко для засады, снова сел на корточки и стал ждать.
Укрытие оказалось неудобным: при каждом случайном движении трава шелестела, а в глубоком ночном безмолвии любой звук слышался отчетливо. Однако тишина играла Ашу на руку, она позволяла ему услышать шаги задолго до появления Биджу Рама в поле зрения.
Минуты медленно текли одна за другой, складываясь в часы, а ничего по-прежнему не происходило, и в конце концов Аш начал спрашивать себя, не допустил ли он ошибку – не в смысле принадлежности серого кафтана (он точно знал, что лоскут принадлежит Биджу Раму), а в том, каким способом он избавился от окровавленной тряпки. Может, он выбросил ее слишком быстро, не дав достаточно времени на опознание? Или настолько небрежно, что сей жест не привлек незаинтересованного взгляда? Или же он перестарался и сцена показалась наигранной?..
Биджу Рам далеко не глуп и не станет рисковать, если заподозрил ловушку, сколь бы соблазнительна ни была приманка. Но если он поддался на обман и принял утреннее представление за чистую монету, ничто его не остановит и он никому не поручит этого дела и никого не возьмет с собой. Он придет один – или вообще не придет. Однако луна уже два часа как взошла, а Биджу Рам все еще не появился, и в ночной тишине по-прежнему не слышалось никаких звуков, свидетельствующих о чьем-либо приближении. Если он так и не придет, можно будет с полным основанием предположить, что он заподозрил ловушку, а тогда не исключена вероятность нарваться на засаду по дороге обратно в лагерь.
Аш беспокойно пошевелился и почувствовал искушение закончить дежурство, вернуться кружным путем к своей палатке и лечь спать. Дело, надо полагать, уже близится к часу ночи, и всего через три с небольшим часа лагерь проснется и начнет готовиться к выступлению. Помимо всего прочего, Аш совершенно не нуждается в дополнительных доказательствах того, что именно Биджу Рам стрелял в него и оставил у него в руках кусок своего кафтана, когда они дрались в темноте. Или что именно Биджу Рам по приказу нотч убил Хира Лала и Лалджи, а теперь, по воле нового хозяина, пытается избавиться от Джхоти. Все и так яснее ясного, и донкихотская убежденность в том, что, по совести говоря, он обязан получить хотя бы одно конкретное доказательство, подтверждающее его подозрения, просто нелепа: ведь оно всего лишь подтвердит то, что он уже знает. И какое отношение имеет совесть к Биджу Раму?
«Никакого, – сердито решил Аш. – Никакого».
Однако он знал, что не может уйти, пока Биджу Рам не придет. Если вообще придет. Пусть эта убежденность и донкихотская, но она существует, и он не в силах от нее избавиться. Прошлое сильнее его. Хилари и Акбар-хан посеяли семена глубже, чем думали, когда внушали маленькому мальчику, что единственным непростительным грехом является несправедливость и что он должен оставаться честным в любых обстоятельствах. Да и законы Англии гласили, что любой обвиняемый человек считается невиновным, покуда его вина не доказана.
«Ad vitam aut culpam», – иронически подумал Аш, вспомнив одно из любимых изречений полковника Андерсона, которое тот предпочитал переводить так: «Пока преступление не доказано». А командующий корпусом разведчиков в разговорах на тему о надлежащем отправлении правосудия любил повторять слова диккенсовского судьи: «Слова солдата не являются доказательством»[54]. Однако дело против Биджу Рама основывалось на слухах и догадках, трактованных очень предвзято в силу давней острой неприязни, восходящей к годам детства Аша, и он не мог приговорить человека к смерти на основании одних подозрений.
К смерти… Аш испытал странное потрясение. Удивительное дело, но только сейчас он осознал, что намерен убить Биджу Рама. Здесь вступило в свои права влияние Хава-Махала и пограничных племен, и Аш перестал думать как англичанин.
Оказавшись в аналогичной ситуации, девяносто девять британских офицеров из ста арестовали бы Биджу Рама и передали в руки судебным властям, а сотый, вероятно, предоставил бы разобраться с делом Мулраджу и старейшинам каридкотского лагеря. Но ни одному не пришло бы в голову свершить правосудие самому, а вот Аш не видел в этом ничего плохого.
Если Биджу Рам виновен в убийстве и покушении, тогда ничего не оставалось, кроме как разобраться с ним здесь и сейчас – если он придет. А если не придет? «Придет, – подумал Аш. – Наверняка придет. Ему ведь так хочется найти жемчужину!»
Тени сокращались по мере того, как луна поднималась все выше, и стало так светло, что хоть газету читай. Летняя луна в Индии не имеет ничего общего с бледным серебряным шаром, висящим в небесах над более холодными странами, и даже самый крохотный жучок, бегущий по пыльной земле между пучками травы, был виден ясно, как при свете дня. Лоскут ткани, оставленный Ашем в качестве приманки в ловушке, отчетливо вырисовывался темным пятном на фоне белой пыли, и теперь ночную тишину нарушали разные звуки.
Тихое постукивание возвестило о прибытии молодого дикобраза, привлеченного запахом несвежей крови. Обнюхав тряпку и убедившись в ее несъедобности, зверек проворно убежал, негодующе треща иглами. Где-то вдали шакалья стая разразилась воем и тявканьем, эхо прокатилось по равнине и стихло на скорбной протяжной ноте, а вскоре послышался шелест травы и легкий топот – то гиена вприпрыжку пробежала мимо, направляясь к лагерю, чтобы поживиться объедками. Но по-прежнему ни один звук не свидетельствовал о приближении человека, и Аш потянулся, разминая затекшую спину и мечтая о сигарете. При ярком лунном счете короткая вспышка спички будет почти незаметна, а огонек сигареты он легко сможет прикрывать ладонью. Но нет, зажигать сигарету нельзя: безветренной ночью запах табачного дыма распространяется слишком далеко, Биджу Рам учует его и получит предупреждение об опасности.
