Барбара Картленд - Игра любви
Граф не мог понять, кто посмел распоряжаться в его отсутствие. Вчера рано утром, когда он уезжал в Лондон, в доме оставались только его камердинер и супружеская пара, которая служила еще отцу графа.
Эти слуги были очень стары, но граф никак не мог найти подходящего домика, где бы они могли спокойно доживать свои дни.
Для этих стариков граф все еще был «молодой господин Гас».
Они звали его так еще тогда, когда он ковылял к ним на кухню за сладостями, которые они приберегали специально для него.
Но ни они, ни камердинер Хокинс не стали бы зажигать все эти свечи, и граф недоумевал, кто бы это мог сделать? Скорее всего это было еще одно распоряжение Растуса Груна.
«Интересно, чего еще мне от него ждать?» – мрачно подумал граф, оскорбленный вторжением в дом человека, который принудил его жениться на своей дочери. Однако он заставил себя думать, что все это делается для того, чтобы порадовать эту женщину, которая молча сидела позади него, не поднимая фаты с лица.
«Мне просто необходимо взглянуть на нее!» – думал Инчестер про себя и решил, что подходящий момент настанет, когда он будет помогать ей выйти из экипажа.
Граф остановил лошадей у главного входа.
Ступени, ведущие в дом, покрывал красный ковер. Не успел граф опомниться, грум, приехавший вместе с ними, подошел к лошадям, а два лакея помогли новобрачной выйти из экипажа.
Пока граф вылезал из брички, его жена уже поднялась по лестнице.
Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
Возле парадной двери его встретил человек средних лет в форме дворецкого.
– Добро пожаловать домой, милорд! Позвольте мне от имени всех слуг и от себя лично принести вашей светлости наши искренние поздравления! – Он поклонился.
Граф изумленно смотрел на незнакомца.
– Кто вы? – спросил он.
– Я Болтон, ваш дворецкий, милорд, и я надеюсь, что ваша светлость будете мной довольны. Я служил дворецким у последнего герцога Камберлендского до самой смерти его светлости.
Герцог Камберлендский был одним из богатейших людей Англии.
Работать в его доме – для любого из слуг это было отличной рекомендацией.
Поскольку граф онемел от изумления, Болтон продолжал:
– В гостиной подано шампанское, милорд, и мы постарались сделать все, что было в наших силах, чтобы вашей светлости было удобно.
Несколько запоздало граф поискал глазами свою жену, но, пока они с Болтоном разговаривали, лакей проводил ее наверх, где на последней ступеньке стояла женщина в черном.
Граф догадался, что, как бы невероятно это ни показалось, но у него теперь есть экономка.
Тем временем фигура, завернутая в меха, свернула направо по коридору. Последний раз сверкнула бриллиантовая диадема, и женщина скрылась.
Болтон распахнул дверь в гостиную.
Как загипнотизированный граф вошел в комнату, которой не пользовался со времени возвращения из Франции.
Это была любимая комната его матери.
Граф с болью бросил взгляд на опустевшие стены, где когда-то висели зеркала в золотых оправах.
Не хватало и нескольких картин, которые не относились к майорату и поэтому могли быть проданы на аукционе.
К искреннему изумлению графа, все люстры в гостиной были зажжены, а на полу в огромных вазах стояли цветы.
В вычищенном камине пылал огонь.
Болтон подошел к столику в углу.
Граф обратил внимание, что шампанское было подано в серебряном ведерке с выгравированным на нем фамильным гербом Инчестеров.
Фамильное серебро тоже не могло быть продано.
Будто во сне, граф принял бокал, поданный Болтоном на серебряном подносе, и взял один. из сандвичей с ветчиной с большого блюда.
– Я надеюсь, вы понимаете, милорд, – заговорил Болтон, – что пока у нас еще не хватает прислуги. Но я уже спрашивал в деревне, и, мне кажется, там много молодых женщин, которые хотели бы служить в доме, и многим молодым людям тоже нужна работа.
– Да, это мне известно, – выговорил граф.
– Я уже нанял двух подходящих парней, – сообщил Болтон, – и, с разрешения вашей светлости, хотел бы взять еще двоих для» работы в усадьбе.
Граф сделал глоток шампанского. В горле у него пересохло.
– Шеф-повар, – продолжал дворецкий, – привез с собой помощника, милорд, но только на время. Если взять двух судомоек, можно будет нанять еще одного человека для работы на кухне, как только освободится место.
Граф почувствовал, что Болтон ожидает ответа.
Он произнес каким-то чужим голосом:
– Да-да, конечно. Уверен, что вы наилучшим образом справились в этих ; – весьма стесненных – обстоятельствах.
– Мне сказали, милорд, что поместье пришло в упадок, пока ваша светлость столь храбро сражались в Испании. Позволю себе добавить, что прислуга очень гордится тем, что работает именно у вас.
– Благодарю вас, – смущенно ответил граф.
Болтон взглянул на часы.
– Если вам угодно, милорд, обед будет подан через час. Мистер Хокинс, камердинер вашей светлости, Оказал нам неоценимую помощь во всем.
Болтон поклонился и исполненной достоинства походкой, которая сделала бы честь члену палаты лордов, удалился.
Граф чувствовал, – что ему трудно дышать, а еще труднее – думать.
Неужели все это происходило наяву, а не снилось ему?
Он налил; себе еще шампанского и пожалел, что в этот момент сэра Антони нет рядом с ним.
Но тут же он вспомнил, что еще не видел свою жену, не говорил с ней. И сразу ощутил, как чья-то холодная рука сжала сердце.
Одно дело прийти в замешательство от того, как все в его доме было устроено Растусом Груном, и совсем другое – сознавать, что ты до сих пор не видел свою жену!
Граф остро ощущал ее присутствие, поднимаясь в свою комнату.
В ней хозяева Инч-Холла спали с тех самых пор, как была построена усадьба.
Спальня была великолепная, с огромной кроватью под балдахином из темно-красного бархата, который опирался на четыре резных столбика по углам.
В изголовье был пришит герб Инчестеров, разделенный на четыре поля.
Бархат обветшал, белье расползалось на глазах, но комната все еще сохраняла свое величие.
Графу всегда казалось, что она хранит воспоминания обо всех, кто жил здесь до него.
Прежде чем открыть дверь, он снова вспомнил о женщине, которая находилась в соседней спальне. Когда-то это была комната его матери.
Проходя мимо, граф услышал там чьи-то голоса, и это заставило его ускорить шаг, будто он испугался, что кто-то остановит его.
Войдя к себе, Инчестер нашел там Хокинса и был так рад увидеть хоть одно знакомое лицо, что невольно протянул камердинеру руку.
– Поздравляю, милорд! – сказал тот. – Да благословит вас небо! Ваша светлость, несомненно, заслужили это.
