Марта Киркланд - Рубиновое ожерелье
— Приехали, ваша светлость, — сказал форейтор в голубой ливрее, подставляя лесенку и отходя в сторону. — Клеймор-стрит, 21, — добавил он.
Эмелайн позволила Лайаму помочь ей выйти из кареты и взглянула на дом миссис Забер. Она и не представляла раньше, что дома в Лондоне такие высокие и узкие. Четыре этажа и едва ли двадцать футов весь фасад. Здание было массивное, кирпичное и стояло вплотную с такими же домами слева и справа. Чтобы рассмотреть дом, Эмелайн подняла голову и увидела каминные трубы. Только когда ее шляпа чуть не свалилась, Эмелайн вспомнила, что не надо вести себя как деревенская мисс.
— Лондонцам, наверное, надо много бегать по лестницам, — сказала она.
— Вынужденная необходимость, — ответил Лайам. — С миллионом человек населения город скоро исчерпает лимит земли, и должен будет использовать небо.
Пока Эмелайн оглядывалась, форейтор взял ее чемодан и вскинул на плечо как пушинку.
— О! — воскликнула Эмелайн, глядя на его могучую спину. — Как эти дома высоки! И моя голова будто в облаках. Поторопимся же, — добавила она, — чтобы не испытывать терпения миссис Забер. Четыре ступени вели на небольшое крыльцо. Эмелайн взбежала по ним и хотела постучать в дверь, но растерянно остановилась. Молоточка не было.
— Что такое? — удивилась она и посмотрела вопросительно на Лайама. — Как же тогда?..
Она замолчала, потому что ей не нравилось выражение тревоги, появившееся на его лице.
— Может, мы ошиблись адресом? — спросила Эмелайн. — У миссис Забер дом номер двадцать один…
— Молоточек убрали, — сказал Лайам.
Неожиданно Эмелайн тоже забеспокоилась.
— И что это значит?
— Это значит, что семья выехала из города.
— Но этого не может быть!
Впервые после того, как она оставила пасторский домик, Эмелайн почувствовала себя неуверенно и очень одиноко.
— Миссис Забер знала, что я еду к ней, — сказала Эмелайн. — Я написала письмо и объяснила, почему задерживаюсь. Ваш слуга, конечно, послал это письмо сразу же, не так ли?
Не ожидая ответа от Лайама, она застучала в дверь кулаком. Через несколько минут дверь открылась, и оттуда выглянула молоденькая девушка в домашнем чепце и фартуке, ясно говорившем о ее статусе.
— Да, мисс? — Горничная сделала реверанс. — Что вам угодно?
Успокоенная присутствием служанки в доме, Эмелайн сказала:
— Меня зовут мисс Харрисон. Я новая компаньонка миссис Забер. Будьте так добры, передайте вашей хозяйке, что я уже приехала, и скажите, куда можно поставить мой чемодан.
У служанки отвисла челюсть.
— Но я не могу!
— Вы не можете — что? — спросил Лайам, выступив вперед.
Глаза девушки стали большими, как блюдца, и было похоже, что она вот-вот расплачется.
— Умоляю, простите меня, сэр, — сказала горничная. — Но я не могу этого сделать. Я не могу передать миссис Забер ничего, потому что она уехала в Дорсет к своей дочери, которая ждет ребенка, и я не могу впустить эту мисс.
— Конечно, вы можете, — сказал Лайам. — Миссис Забер знала, что мисс Харрисон задержится. Наверняка ваша хозяйка оставила вам инструкции, касающиеся прибытия мисс Харрисон.
— Инструкции она оставила, да, — ответила горничная, — но это инструкции — никого не впускать. Никого, сказала миссис, если мне дорога моя шкура.
— Вы можете не бояться за свою… кожу, — заверила ее Эмелайн. — Всю ответственность я беру на себя.
Она шагнула вперед, будто собираясь пройти мимо горничной, но девушка загородила ей дорогу и вцепилась двумя руками в дверь.
— Хозяйка дала мне письмо, — сказала горничная и отпустила дверь, видя, что Эмелайн сделала шаг назад. — Она велела мне вручить это письмо, если ее новая компаньонка «будет иметь наглость заявиться».
Эмелайн проглотила комок в горле. Конечно, все это какое-то недоразумение, и сейчас все легко объяснится. Она протянула руку, хоть и не очень уверенно.
— Пожалуйста, дайте мне это письмо, — сказала Эмелайн.
Служанка полезла в карман фартука и вынула оттуда лист бумаги, сложенный и запечатанный зеленой печатью. Едва лишь Эмелайн взяла письмо, горничная сделала реверанс и с грохотом захлопнула дверь. Эмелайн показалось, что это грохнули, закрывшись, ворота рая. Закрывшись для нее уже навсегда. Она быстро сломала печать и прочитала короткое послание миссис Забер. В конце письма Эмелайн остановилась и глубоко вздохнула. Нет, это не могло случиться с ней! Она проделала такой длинный путь! И только для того, чтобы сразу развернуться и уехать обратно? У нее оставалось всего две гинеи и какая-то мелочь. Этих денег не хватит, чтобы снять комнату в отеле. Не хватит и на обратный билет до Бартолсби. Еще не веря в свершившийся факт, Эмелайн прочитала письмо второй раз, стараясь не пропустить ни одного обидного слова. Закончив, она сложила письмо и спрятала его в ридикюль.
— Я уволена, — спокойно сказала Эмелайн. — Миссис Забер не любит ждать.
Глава 5
Лайам выругался сквозь зубы:
— Вот старая ведьма!
Это наблюдение отражало их общее мнение по поводу характера миссис Забер. Они стояли несколько секунд, никто из них не решался задать первым главный вопрос: а что же теперь делать?
Молчание нарушил форейтор:
— Сэр, куда бы вы хотели, чтобы я доставил багаж ее светлости, сэр?
— Поставьте его обратно, — ответил Лайам. Затем он взял Эмелайн под локоть и усадил ее снова в карету. Эмелайн не сказала ни слова протеста.
— У вас есть друзья, у которых вы могли бы остановиться? — спросил Лайам, когда колеса застучали по мостовой.
— Но не в Лондоне, — ответила Эмелайн и шепнула совсем смутившись: — У меня не хватит денег и на отель.
— Об этом не может быть и речи, — сказал он очень мягко. — Будь у вас даже миллион, боюсь, что и тогда вы не смогли бы получить комнату в респектабельном отеле. Вы одинокая женщина. Опытный консьерж не станет разговаривать с леди, путешествующей в компании одной лишь горничной.
На это заявление было нечего ответить. После непродолжительного молчания, которое ей показалось бесконечным, Лайам неожиданно щелкнул пальцами, будто только что вспомнил нечто важное.
Он наклонился к окну и окликнул кучера.
— Да, милорд? — ответил сразу кучер.
— Гросвенор-сквер, — сказал Лайам. — Брук-стрит, номер семнадцать.
Лайам закрыл окно, уселся снова поудобнее, а Эмелайн поинтересовалась весьма скромно, чей это дом — номер семнадцатый по Брук-стрит.
— Ваш, — ответил Лайам.
Эмелайн подумала, что она, возможно, неправильно его поняла. Она сказала:
— Прошу прощения, сэр…
— Во всяком случае, пока что он ваш, — добавил Лайам. — Это городской дом моего кузена. И если никто не будет оспаривать завещание, то вы можете жить там сколько угодно долго.
