Памела Джонсон - Кристина
— Те-тум-те-тиддл-ай-та-та! — громко подпевали музыканты и вдруг умолкли.
Я подняла глаза. Передо мной стоял человек, в которого я была влюблена.
Мы закружились в одном из тех медленных сомнамбулических вальсов, от которых ноют икры ног.
— Рассчитал я, кажется, неплохо, — сказал он, глядя куда-то поверх моей головы.
Вблизи его лицо было изрезано мелкими морщинками, словно от длительного пребывания на солнце, нос не казался таким надменным, а выглядел довольно обычно, напоминая лезвие ножа. Маленькие зрачки были окружены странной мозаикой из серых и голубых сегментов, каждый из которых был обведен тонким черным ободком.
— Когда я пригласил вас танцевать, почему ваша подруга приняла это на свой счет?
Я была слишком молода и простодушна и поэтому сказала:
— Но ведь вы смотрели на нее!
— Положим, я ни на кого из вас не смотрел. Это мой первый бал после трехлетнего перерыва, и я, возможно, был несколько неловок. Однако мне казалось, что намерения мои были достаточно ясны.
— Нет, не были! — воскликнула я и рассмеялась, потому что он тоже засмеялся. Меня заливала волна счастья. — Как вы попали сюда сегодня? — спросила я.
— Моя кузина — одна из клубных шишек. Она и притащила меня сюда.
— Вы довольны, что пришли?
— Да. Однако в следующий раз, когда я вас приглашу на танец, извольте сами отвечать за себя.
Это было грубо, заносчиво с его стороны; кроме того, это было несправедливо — он должен был понимать, что перед ним девчонка. Однако для меня все это было безразлично. Небрежная грубость его тона казалась мне неотразимой. Рядом с ним молодые люди, вроде Виктора, были жалкими мальчишками. Мне было жаль Айрис, искренне жаль. Бедная Айрис.
— А, черт! — вдруг воскликнул он.
Мы снова были в кругу. На этот раз я тоже прилагала все усилия, чтобы мы оказались вместе. Айрис в дальнем конце зала с шутливым недоумением подняла брови и осуждающе приложила палец к губам. Однако нам удалось снова быть партнерами лишь в последнем туре танца, когда уставшие музыканты играли уже в бешеном темпе. Когда, запыхавшиеся, мы наконец остановились, он сказал:
— Следующий — танец с ужином. Вы сохраните его для меня?
В эту минуту я увидела Кейта. Он сидел за столиком и изучал программу мероприятий клуба. Он с таким вниманием делал это, что мне стало жаль его, и это придало мне уверенности в себе.
— К сожалению, этот танец я уже обещала, — сказала я.
— Возьмите обратно ваше обещание.
— Не могу.
— Кто он? Этот слащавый юнец?
— Нет.
И кивнула в сторону столика.
Какую-то долю секунды он молчал, раздумывая, а затем сказал:
— Ну что ж, вам виднее, дорогая, — и отошел от меня так же внезапно, как покинул тогда Айрис.
Я была в отчаянии.
Кейт поднял на меня глаза.
— Вам было весело?
— Ничего.
— Мне кажется, вы пользовались большим успехом.
— Не говорите глупостей, — с неприличным раздражением ответила я.
Айрис набросилась на меня.
— Кристи, хитрюга! Самый интересный мужчина в зале буквально гоняется за тобой! Это заговор.
— Против кого же? — спросил Кейт.
— Ах, не все ли равно? Заговор против всех! Вы не знаете Кристи. Она скрытная.
— Кто он? — спросила я.
— Я могу узнать, — ответил Виктор. — Я немного знаком с миссис Паттон. А он, кажется, пришел вместе с ней.
— Он пригласил тебя на танец с ужином! Я все слышала, Кристи, ты пользуешься успехом! — Айрис сказала это с таким удивлением, как если бы вдруг узнала о неожиданном успехе у дам Сирано де Бержерака.
— Я отказалась, — быстро ответила я.
— Ах, какая глупая! — воскликнула Айрис. Бывая великодушной, она сейчас искренне хотела, чтобы я не упустила случая, поскольку сама она не собиралась воспользоваться им. — Но почему ты отказалась?
— Я обещала этот танец Кейту.
Кейт пристально посмотрел на меня, и я испугалась — сейчас он скажет, что никакого обещания не было, но он тихо произнес:
— Я не обиделся бы на вас, если бы вы нарушили свое обещание.
— Но мне хочется танцевать и ужинать с вами, — ответила я.
Тогда мне было легко самой поверить в это, легко было казаться доброй и великодушной. Однако во время долгого, чрезмерно обильного и сладкого ужина в молчаливом обществе Кейта, по мере того, как Айрис и Виктор все более шумно и откровенно флиртовали, шутливо толкая друг друга, громко перешептываясь и заливаясь тем особым смехом, когда каждому кажется, что смеются над ним, раздражение мое росло, и мне все труднее становилось черпать удовлетворение в собственном благородстве. За столом, когда его больные ноги не были видны, Кейт не вызывал прежней жалости. Я старалась видеть лишь его красивое лицо, на которое страдание наложило печать спокойствия. Ну, конечно, он вполне доволен всем. Не слишком ли я все преувеличиваю? Может быть, я пожертвовала всей своей жизнью (опять жизнью!), чтобы предложить ему сочувствие, в котором он вовсе не нуждается. Эти мысли мучили меня и заставляли вновь переживать обиду, как вдруг Кейт сказал:
— Не думайте, Кристина, что я не вижу, как вы добры ко мне. Я никогда не забуду этого ужина.
Я запротестовала, я сказала, что вовсе не так уж добра, и я была вполне искренна, хотя постаралась придать своим словам оттенок известной нарочитости.
Но он не обратил внимания на мои слова.
— Я не буду пытаться снова встретиться с вами. Я никогда этого не делаю. Но если вам когда-нибудь захочется поужинать или пообедать со мной в городе, дайте знать Виктору. Я все устрою.
Я видела, как в ответ на знаки Виктора к нам шла через зал миссис Паттон. За нею небрежной походкой, сунув руки в карманы, с равнодушным видом следовал «он». Виктор представил нас миссис Паттон.
— Я так рада, что вы пришли. Очень милый вечер, не правда ли? Все так просты друг с другом. Это мой кузен Нэд Скелтон. — Она подтолкнула «его» вперед. Он кивнул каждому из нас. — Его буквально насильно приходится вытаскивать на подобные легкомысленные танцульки, — заметила она, весело взглянув на Нэда, и похлопала его по плечу. — Он привык к солдатской жизни — бррр! Поона[8] и прочее. Ха-ха-ха? — У нее был странный смех, похожий на риторический вопрос.
— Неужели Поона? — воскликнула Айрис, сильно наклонившись вперед, отчего голубой корсаж ее платья слегка отстал и был теперь похож на лепестки цветка вокруг нежно обрисовывавшейся маленькой груди. — Как ужасно интересно!
Только Айрис могла быть одновременно такой глупой и такой обворожительной; но на мистера Скелтона это не произвело впечатления.
