Виктория Холт - Рожденная для славы
— Значит, секрет раскрыт? — легкомысленно осведомился Эссекс.
— Да, мне рассказала об этом ваша беременная жена.
— Ничего не поделаешь, все тайное рано или поздно становится явным.
— А к чему такая таинственность?
— Я боялся, что ваше величество на меня рассердится.
— И правильно делали, что боялись.
— Но ведь вы любите Фрэнсис, правда? Вы — крестная мать ее ребенка, а отец Фрэнсис был одним из главных ваших министров.
— Все это так, но как вы посмели жениться… без моего согласия!
— Ваше величество, вы знаете, как я вас обожаю, — холодно ответил он. — Вы — божество, вы не такая, как другие женщины. Я влюблен в вас с детства, еще с тех пор, когда впервые увидел вас в замке Чартли. Главная радость моей жизни — служить вам…
— И делать гадости у меня за спиной?
— У меня своя жизнь, ваше величество. Я сам решаю, на ком жениться.
— Больше всего я ненавижу в подданных коварство.
— Но я не замышлял никакого коварства. Да и отец Фрэнсис одобрил этот брак.
— Не сомневаюсь. Он наверняка хотел, чтобы его дочь была обеспечена.
— Я думал, что согласия отца вполне достаточно.
— Вы наглец! — не выдержала я. — Я осыпала вас милостями, возвысила над другими. Не забывайте, что так же быстро можете всего лишиться.
— Сущая правда, ваше величество, — беззаботно согласился Эссекс. — Мое будущее всецело зависит от вас.
— Зачем понадобилась эта таинственность?
— У вашего величества такой непредсказуемый характер, мне не хотелось вас раздражать.
— Наглый мерзавец!
— Это не наглость, ваше величество, — улыбнулся он. — Всего лишь откровенность, которую вы во мне столь высоко цените. Если бы я пришел к вам и попросил разрешения на этот брак, вы наверняка ответили бы мне отказом, и в этом случае мне пришлось бы нарушить высочайшую волю. Сейчас же я преступления не совершил, а всего лишь навлек на себя ваше неудовольствие.
Я была оскорблена, сердита на саму себя — не следовало так привязываться к этому неблагодарному мальчишке.
— Дело не только в том, что вы интриговали за моей спиной, — сказала я. — Я хотела подыскать вам невесту высокого ранга… А вы… вы связали свою жизнь с этой девчонкой…
— С дочерью Уолсингэма, ваше величество.
— У нее за душой ни гроша!
— Я не придаю большого значения земным богатствам.
— И королевской милости, как мне кажется, тоже. Полагаю, вам захочется проводить больше времени со своей женой — особенно теперь, когда она в положении. Вам не следует появляться при дворе, посвятите себя семье.
Я изгоняла его, и он это понял.
Низко поклонившись, Эссекс с достоинством удалился.
* * *Несколько дней я пребывала в мрачнейшем расположении духа. Без Эссекса при дворе стало скучно, я вспоминала прежние времена — точно так же я себя ощущала, когда Лестер находился в опале. Что же было такого особенного в двух этих мужчинах? Какая-то необъяснимая магия, не иначе. Стоило им исчезнуть, и жизнь делалась пресной и бесцветной.
Зато Рэли постарался извлечь максимальную выгоду из опалы главного соперника и бросился ухаживать за мной с пылкой страстностью влюбленного. Флирт утешал меня, позволял хоть на время забыть об Эссексе и Фрэнсис. Я даже думала, не сделать ли главным фаворитом Рэли, и тогда можно будет совсем вычеркнуть Эссекса из своей жизни. Дерзкий мальчишка зашел слишком далеко, и дело не только в его браке, он вообще позволял себе чересчур многое.
Бедняжка Фрэнсис, думала я. Ей в мужья достался ветреник. Разве можно выходить замуж за человека, в жилах которого течет проклятая кровь волчицы?
Я старалась веселиться, танцевала на балах с моими красавчиками, об Эссексе не спрашивала. Однако на душе было горько и бесприютно. Как же потускнела моя жизнь! Мой милый Роберт умер, Уолсингэм тоже, Хаттон стал старый и совсем больной. Мир не такой, каким был прежде.
Хаттон в последнее время впал в немилость. Причина была малозначительная — задолжал в государственную казну. Я всегда требовала, чтобы должники честно расплачивались с кредиторами. По вечерам при дворе играли в карты, и если я выигрывала, то никакого снисхождения проигравшим не было. Однако в деле Хаттона я перегнула палку — мне и в голову не приходило, что он на грани нищеты. Мои любимчики жили в роскоши, на широкую ногу, и от этого мне казалось, что они гораздо богаче, чем было в действительности.
Хаттон обратился ко мне с ходатайством простить ему долг, но я ответила отказом. От денежных забот бедняге стало совсем худо, он слег, и я страшно испугалась, когда доктора сказали, что положение его почти безнадежно.
Я немедленно отправилась к Хаттону и увидела, что он лежит совсем обессиленный. Лекарь пытался напоить его отваром, но руки у больного так дрожали, что он не мог удержать склянку.
Когда я вошла, лекарь поспешно убрался, а Хаттон попытался приподняться. Я приказала ему лежать, выставила всех из спальни и села к изголовью.
Красавец Хаттон, мой неутомимый партнер по бальным танцам, так страшно изменился, что я чуть не расплакалась от жалости.
— Ваше величество, вы оказываете мне великую честь… — начал он.
— Молчите, — приказала я. — Не тратьте попусту силы. Мой дорогой Баранчик, что это вы устраиваете? Немедленно поправляйтесь, без вас при дворе скучно. И учтите, это приказ королевы.
Он улыбнулся, покачал головой, и невыносимая печаль сжала мне сердце.
— Мое Око погасло, мой Мавр покинул меня. Не оставляйте хоть вы меня, Баранчик.
— Ваше величество, вы принесли мне много счастья.
— Мы оба принесли друг другу немало радости за эти годы, — сказала я. — Но хватит о прошлом. Чем это вас тут поят? — Я взяла склянку, понюхала и узнала запах весьма эффективного эликсира. — Хорошее снадобье, — одобрила я. — Меня оно выручало не раз. Пейте, это придаст вам сил.
Он взял склянку, но руки его тряслись, и тогда я стала сама поить его с ложечки, как ребенка.
— Пейте все, до капельки.
Беспомощно улыбнувшись, Хаттон повиновался.
— Ваше величество, зачем вы так роняете свое достоинство!
— Роняю достоинство?! Вы — один из людей, которых я люблю. Они заменяют мне и мужа, и детей, каковых у меня никогда не было.
Хаттон был глубоко тронут моими словами, по его щеке сбежала слезинка. Я наклонилась к нему, нежно поцеловала и сказала:
— Вы должны повиноваться своей королеве, канцлер, а она приказывает вам немедленно поправиться.
Однако на сей раз Кристофер Хаттон не смог выполнить волю своей королевы.
Его смерть опечалила меня сильнее, чем я ожидала. Люди моего поколения уходили один за другим. Им на смену появлялись новые придворные, но я не знала, будут ли они мне так же беззаветно преданы, как прежние соратники. Эссекс, Рэли, Маунтджой из другого теста. Увы, время неумолимо, жизнь никогда уже не обретет былой вкус и аромат.
