Серж Голон - Анжелика
Он скорчил жалобную гримасу.
– Сентиментальность – это болезнь, от которой нелегко излечиться. А если ты к тому же еще склонен к авантюрам, то наверняка можно сказать: ничего хорошего тебя не ждет. Короче говоря, чем больше усложняется ваше дело, тем больше оно меня захватывает. Как ваша рана?
– Вам уже все известно?
– Это обязанность адвоката-сыщика. Впрочем, должен признаться, присутствующий здесь господин оказал мне бесценную помощь.
Сербало с воспаленными лиловыми веками и восковым от бессонной ночи лицом рассказал, как дальше развернулись драматические события в Лувре, свидетелем которых он совершенно случайно оказался.
В ту ночь он нес караул у конюшен Тюильри, как вдруг из сада выбежал запыхавшийся человек без парика, который он, видимо, потерял. Это был Бернар д'Андижос. Перед этим он галопом промчался по главной галерее, грохотом своих деревянных каблуков разбудив весь Лувр и Тюильри, из комнат и покоев которых высовывались испуганные лица, а когда часовые пытались преградить ему путь, он отшвыривал их.
Торопливо седлая коня, д'Андижос объяснил Сербало, что только сейчас чуть не убили графиню де Пейрак, а он, д'Андижос, поднял шпагу на Филиппа Орлеанского. Через несколько мгновений он уже пришпоривал лошадь и мчался к воротам Сент-Оноре, крикнув, что едет поднимать Лангедок против короля.
– Бедный маркиз д'Андижос, – засмеялась Анжелика. – Это он… поднимет. Лангедок против короля?..
– Эге! Вы думаете, он этого не сделает? – спросил Сербало.
Он с серьезным видом поднял палец.
– Сударыня, вы совершенно не поняли душу гасконца – у него смех легко сменяется яростью, и никогда нельзя предугадать, чем все кончится. Когда он в ярости, тогда, черт возьми, берегись!
– А ведь и правда, гасконцам я обязана жизнью. А что сталось с Лозеном, вы не знаете?
– Он в Бастилии.
– Боже мой, только бы о нем не забыли там на сорок лет! – вздохнула Анжелика.
– Не бойтесь, он не даст о себе забыть. А еще я видел, как два лакея несли труп вашего бывшего дворецкого.
– Пусть дьявол возьмет его душу!..
– И последнее: будучи уверен, что вас тоже уже нет в живых, я пошел к вашему зятю прокурору Фалло де Сансе. Там я застал господина Дегре, вашего адвоката. Вместе с ним мы отправились в Шатле, чтобы осмотреть трупы всех утопленников и убитых, которые сегодня утром были обнаружены в Париже. Дрянное занятие, меня до сих пор мутит от него. И вот теперь я здесь! А каковы ваши планы, сударыня? Вам надо бежать, и как можно скорее.
Анжелика посмотрела на свои белые руки, которые она положила на столик перед собой, рядом с большим бокалом густого темно-рубинового вина, до которого она так и не дотронулась.
Какими маленькими и хрупкими показались они ей, и она невольно сравнивала их с крепкими руками сидящих рядом мужчин.
Дегре, завсегдатай кабачка, положил перед собой табакерку из рога и натер немного табаку, чтобы набить им свою трубку.
Анжелика почувствовала себя очень одинокой и беспомощной.
Гонтран вдруг сказал:
– Если я правильно понял, ты попала в грязную историю и рискуешь жизнью. Впрочем, я не удивлен. От тебя всегда можно было этого ждать.
– Граф де Пейрак находится в Бастилии по обвинению в колдовстве, – объяснил Дегре.
– Да, я не удивлен! – повторил Гонтран. – Но ты еще можешь выпутаться. Если у тебя нет денег, я одолжу тебе. Я скопил немного, чтобы попутешествовать по Франции. Да и Раймон, наш брат-иезуит, я уверен, тоже поможет тебе. Собирай свои пожитки и садись в дилижанс до Пуатье. А оттуда уже доберешься в Монтелу. Дома ты будешь в безопасности.
На мгновение перед глазами Анжелики возник замок Монтелу, тихое убежище среди болот и лесов. Флоримон играл бы на подъемном мосту с индюшатами.
– А как же Жоффрей? – проговорила она. – Кто же добьется, чтобы справедливость для него восторжествовала?
Наступило тягостное молчание, только за одним из столиков горланили несколько пьяных да нетерпеливо стучали ножами по тарелкам, требуя ужин, посетители. Появление Корбасона, хозяина и повара таверны, который нес, высоко подняв на вытянутых руках, зарумяненного, с хрустящей корочкой гуся, сразу всех угомонило. Шум в зале почти утих, и среди удовлетворенного ворчания было слышно, как бросают кости четверо игроков.
Дегре с невозмутимым видом набивал свою голландскую трубку с длинным мундштуком.
– Ты и правда так дорожишь своим мужем? – спросил Гонтран.
Анжелика стиснула зубы.
– Одна унция его мозга дороже ваших трех голов, взятых вместе, – заявила она без обиняков. – Конечно, я знаю, смешно об этом говорить, но, хотя он и мой муж, да еще хромой и изуродованный, я его люблю.
Она судорожно всхлипнула без слез.
– И однако я сама его погубила. И все из-за той грязной истории с ядом. А вчера на аудиенции у короля я подписала ему приговор, я…
Вдруг взгляд ее остановился, и она в ужасе замерла. За окном, около которого она сидела, возникло отвратительное видение: чье-то лицо, страшное, как в кошмаре, наполовину скрытое слипшимися прядями волос. На мертвенно-бледной щеке торчала лиловая шишка. Один глаз был закрыт черной повязкой, другой горел, как у волка. Чудовище смотрело на Анжелику и смеялось.
– Что случилось? – спросил Гонтран. Он сидел спиной к окну и ничего не заметил.
Дегре проследил за испуганным взглядом молодой женщины и вдруг бросился к двери, свистом позвав свою собаку.
Лицо за окном пропало. Вскоре с разочарованным видом вернулся адвокат.
– Исчез, словно крыса в норе.
– О, так вы знакомы с этим жалким господином? – поинтересовался Сербало.
– Я их всех знаю. Это некий Каламбреден, знаменитый жулик, король карманников с Нового моста и один из самых прославленных главарей столичных воров.
– И у него хватает наглости приходить сюда и смотреть, как ужинают порядочные люди!
– Может, в зале сидит его сообщник, которому он хотел подать знак…
– Нет, он смотрел на меня, – стуча зубами, сказала Анжелика.
Дегре взглянул на нее.
– Ну-ну, не пугайтесь. Ведь неподалеку отсюда находятся улица Трюандери и предместье Сен-Дени – прибежище всех мошенников и их принца, Великого Керза, предводителя профессиональных нищих и жуликов.
Рассказывая, Дегре обнял Анжелику за талию и решительным движением привлек к себе. Анжелике было приятно ощущение тепла и силы, исходившее от этой мужской руки. Нервное напряжение постепенно спало. Не стыдясь, она прижалась к Дегре. Какое имеет значение, что он простолюдин, нищий адвокат! Разве сама она сейчас не на грани того, чтобы стать всеми гонимой парией, без крыши над головой, лишенной всякой защиты и даже, быть может, имени?
