Лорен Хит - Соблазнить негодяя
В конце концов Мерси спросила: «Если, по-вашему, ее книги ерунда, почему, скажите на милость, вы их читаете?»
Он подмигнул ей и ответил: «Потому что они нравятся женщинам, и это помогает поддерживать разговор».
Теперь же, сидя напротив нее, он наблюдал за ней, и в его глазах все отчетливее проявлялось замешательство, и ей подумалось: не начал ли он вспоминать подробности их связи? От этого предположения у нее слегка покраснели щеки.
В алом военном кителе он казался Мерси совершенно неотразимым, а теперь она вынуждена была признать, что в вечернем наряде он нравится ей еще больше. Белоснежные рубашка и бабочка казались ослепительными на фоне черного костюма. Он позаботился о прическе, заметила она, и волосы частично прикрывали шрам на его лице, чтобы он был менее заметен. Наверное, она не должна была его винить за слишком пристальное внимание к этому шраму, но, по ее мнению, он был чем-то вроде почетного знака, свидетельствующего о мужестве, и этот знак был важнее любого ордена.
Волосы, вьющиеся на концах, были длиннее, чем раньше. Джон унаследовал кудрявость от отца. Правда, его волосы были светлее отцовских. «Интересно, — подумала она, — потемнеют ли они с годами, приобретут ли такой же оттенок, как у майора Лайонса?» Наверное, да. Глаза у него уже стали такими же голубыми, как у отца, но, к счастью, сохранили невинность, которую майор Лайонс утратил.
Зажженные свечи на столе заставляли тени трепетать на его лице, подобно садовым нимфам, играющим среди цветов. Но ее причудливые фантазии мало соответствовали твердым, простым линиям его лица. Они были вырезаны главным скульптором из человеческой плоти, а потом закалились в жестокостях войны. Возле уголков глаз и губ кожу прорезали глубокие морщинки, которых не было, когда она видела его в последний раз. Они говорили о стойкости, выносливости и пережитой боли. Он страдал, и она подозревала, что боль была не только физической. Душевные страдания истощили его.
Он заботился о своих людях. Как только его раны стали затягиваться, он начал ходить по отделениям госпиталя, навещая солдат почти так же часто, как сама мисс Найтингейл. Болезни отняли гораздо больше жизней, чем неприятельские пули или сабли, и он постоянно рисковал подхватить какую-нибудь хворь, потому что не ограничивался посещением только тех, кто был ранен в бою под его командованием. Его слова, сам его голос вселяли боевой дух даже в сломленных и подавленных. А он говорил, что их командиры разбили Наполеона, победят они и в Крыму.
Неудивительно, что все сестры были влюблены в него. Неудивительно, что их единственная встреча значила для нее так много. Она знала его как человека, у которого сердце размером с материк, а заботливости больше, чем воды в океане.
Однако, несмотря на то что между ними произошло, теперь она почти не сомневалась, что была всего лишь очередной женщиной, которая прошла через его объятия и которой он шептал ласковые слова. Сейчас он смотрел на нее как на незнакомку. Однако же она не собиралась выбрасывать их связь на свалку бессмысленных встреч. Ради Джона. Она будет продолжать думать, что то доброе, что есть в этом человеке, заслуживает ее неизменного и искреннего внимания.
— Вы скучали по Англии, когда были за границей, мисс Доусон? — спросил герцог, и она выбранила себя за то, что вздрогнула, когда густой голос неожиданно вторгся в ее мысли.
— Даже больше, чем ожидала.
— Зачем вы сделали это, мисс Доусон? — поинтересовалась герцогиня. — Зачем вам понадобилось следовать за мисс Найтингейл?
— Я сочла это достойным занятием, и я… У меня не было других дел, которые казались бы мне более важными.
У нее не было поклонников. Занимаясь хозяйством в отцовском доме, она почти разочаровалась в жизни. К своему стыду, теперь Мерси не могла не признать и того, что ее тянуло к приключениям. Такая простая причина. Но внезапно появился повод удовлетворить свою тягу — война. А вместе с ней — горе и страдания.
— Расскажите, каково это на самом деле, — попросила герцогиня.
— Нам обязательно об этом говорить? — отозвался майор Лайонс, прежде чем Мерси успела открыть рот. — Я уверен, мисс Доусон не меньше моего устала от разговоров о войне.
— Прости. Разумеется. Нет причины лишний раз вспоминать то, что вы пережили.
Мерси могла поклясться, что майор Лайонс задрожал. Во всяком случае, рука его дрожала, когда он поднял и осушил бокал с вином. Несколько странная реакция, но не стоит забывать, что он, несомненно, пережил намного больше ужасов, чем она.
Он побывал в самой гуще, в то время как она все время оставалась на краю и имела дело лишь с последствиями. Удовольствия мало, но ей не приходилось каждый день испытывать леденящий страх от риска быть убитой.
— Родить Джона было трудно?
— Господи боже, мама! — воскликнул майор Лайонс. — Неужели вы постепенно превратились в варвара, пока меня не было в Англии? Разве за обеденным столом о таком говорят? Да и вообще, к чему эти разговоры?
— Почему бы тебе самому не предложить тему для обсуждения? — произнесла герцогиня.
К немалому удивлению Мерси, глаза герцогини торжествующе засветились, и Мерси стало понятно, что она наверняка специально затронула эту тему, чтобы вывести сына из состояния мрачной задумчивости. Оставалось надеяться, что его молчаливость не являлась чем-то для него необычным и не была вызвана неожиданным появлением Мерси. Но что было странного в том, что его преследуют ужасы войны?
Каждый день для нее был борьбой. Если бы не Джон, она, наверное, иногда и не вставала бы с постели. Бывало, мысленно бродя по госпиталю, она чувствовала себя совершенно беспомощной и слабой. Джон всегда помогал ей отвлечься от этих гнетущих путешествий в прошлое, которое она не могла изменить.
Что отвлекало майора Лайонса от подобных призрачных прогулок по полю боя? Глядя, как он осушает очередной бокал вина, она подумала, что ответ может находиться на дне этого сосуда.
— Погода, — бросил он.
— Погода ужасная, — отозвалась герцогиня. — К тому же это скучно. Выбери что-нибудь другое.
Он прищурился и посмотрел сначала на мать, потом на Мерси, словно это она была каким-то образом виновата в том, что за столом воцарилась такая странная атмосфера. Несомненно, в этом он был прав.
— Вы играете на фортепиано, мисс Доусон? — спросил Лео. Она тут же повернулась к нему, благодарная за этот простой вопрос, и усмехнулась. Краем глаза она заметила, что выражение лица майора Лайонса сделалось еще более убийственным. Господи, что же его мучает?
— Когда-то играла, но в последний раз мои пальцы касались клавиш несколько лет назад. — Майор Лайонс издал какой-то булькающий звук, как будто подавился вином. — Боюсь, что я уже совсем разучилась играть.
