Сьюзен Джонсон - Нежнее шелка
Господи, какая она быстрая и пылкая — просто дикая кошка. И у нее кровь горячая, легковозбудима, без долгой стимуляции, сексапильная, моментально достигает оргазма, полна соков и готова на все!
В конце концов, их сексуальная совместимость, может, и не станет проблемой.
Хорошая карма.
Если забыть об убийцах, шедших за ними по следу, встреча с принцессой может оказаться самой удачной из всех его встреч. Теперь ему остается только заставить ее еще несколько раз достичь высшей точки, и она станет такой мягкой и податливой, что он будет легко входить и выходить в ее шелковистую щелку.
Оказалось, это нетрудная задача: принцесса ненасытна. Хотя настало время — после нескольких ее оргазмов, — когда он решил, что исполнил свой джентльменский долг. Или, может быть, он достиг того пункта, откуда уже нельзя вернуться назад. Во всяком случае, то был подходящий момент, потому что принцесса умоляла об избавлении от нетерпения и об облегчении — опять, — а сокровище его, готовое взорваться, находилось глубоко в ней.
— Давайте попробуем сделать это вместе, — шепнул он. И его растопыренные пальцы охватили ее бедра; оба мокрые от пота, они заскользили в гармонии эротического танца, сердца у обоих бешено колотились. Он смотрел на ее лицо, фиксируя моменты и соразмеряя ритм и глубину своих фрикций и ожидая, когда она достигнет вершины — почти… почти… Он почувствовал ее импульсы, глаза она плотно зажмурила, дыхание ее почти остановилось. Напряженный от ожидания, на долю секунды он сдержал себя. Вот — вот — вот! Шлюзы открылись, семя вырвалось, и они встретились в трансцендентной зоне сознания, где земное и небесное всепоглощающая страсть соединяет в бесконечном и упоительном до изнеможения блаженстве оргазма.
Несколько мгновений спустя, жадно глотая воздух, опершись на локти, чтобы выпрямиться, Хью старался заполнить легкие воздухом и выровнять дыхание. Так вот как это бывает, думал он, впервые поняв, почему поэты пишут стихи. И если бы мог, помолился бы о даровании ему силы, потому что принцесса Отари, судя по всему, самая пылкая штучка. У нее такое либидо! На борту его «Красавицы Юга» такой еще не бывало, в этом можно не сомневаться. А из этого следует, что управляться с делами придется Пэдди, потому что он намерен запереться в своей каюте с этой неутолимой распутницей и не подниматься на палубу, пока в виду не появится французский берег. Тама никогда не принимала учения дзен-буддизма о том, что жить нужно в каждый данный момент. Но теперь она готова приветствовать эту максиму, потому что так прекрасно ощущать себя — все равно что сразу оказаться на небесах.
— Вы можете снова мне понадобиться, — шепнула она. Неослабевающее возбуждение капитана внутри ее — самое роскошное ощущение, каждая клеточка ее недр остро чувствует его мощное присутствие. — Не возражаете?
— Ничуть. Сию минуту или немного погодя? — Вожделение его стало бесконечно услужливым.
Она улыбалась, ее бедра скользили волнообразно.
— Кажется, вы уже начали, Хью-сан…
— А что вы скажете об этом? — прошептал он; поэт в нем пытался найти подходящее слово для того, что он чувствовал. — Мне хочется быть к вам как можно ближе, — выдохнул он, скользнув глубже, а в голове у него крутилась смешная фраза: «Бесстыжий разврат».
— Вот так? — блаженно прошептала она, пронзенная, вжимая ладони в углубление его спины, чтобы усилить наслаждение от его введений. Она беспредельно очарована; сверхъестественная способность капитана предвосхищать каждое ее желание развеяла все слухи о том, что варварам не хватает утонченности. — Вот так. О-о-о!.. Вот здесь… именно здесь… Оставайтесь здесь навсегда… навсегда…
Возможно, то была ошибка — сделать такое предложение человеку, который только что вышел из двухнедельного запоя; его обнаженные нервы звенели, как струны.
Или, может быть, они прекрасно подходят друг другу?
Заполонив ее до конца, он насыщал ее до пресыщения, пока они ласкали друг друга неистово и мягко, торопливо и медленно. Постоянно, постоянно, постоянно… Неутолимая, она безумна и равнодушна ко всему, кроме вожделения, а он более чем охоч ублажать ее до тех пор, пока даже мужчине с такими сверхъестественными возможностями не потребуется отдых. Скатившись с нее, он растянулся на спине и сказал, задыхаясь:
— Перерыв.
— Как скажете. — Закинув руки за голову и прикрыв глаза, она, тяжело дыша, пыталась завершить последний оргазм блаженством.
Наступила мучительная фаза, подумал Хью и, глядя на изящную принцессу с таким непомерным аппетитом к соитиям, улыбнулся. До утра оставалось еще несколько часов — несколько часов для исследования восхитительно горячих недр принцессы. Коитус один за другим. Так можно действительно уверовать в нирвану.
Медленно подняв ресницы, Тама повернула голову, улыбнулась и томным голосом прошептала:
— Кажется, счастье мне улыбнулось…
— Мне тоже, принцесса.
Его подмигивание стало явной провокацией, обещанием удовольствия, перед которым она не в состоянии устоять. Конечно, она винила капитана в своей необычайной жажде соитий. С другой стороны, решила она, вина — не совсем точное слово для описания умопомрачительного удовольствия, которое она от него испытывает. О том свидетельствует и ее настойчиво, требовательно пульсирующее нутро. Это нужно прекратить.
— Мы действительно в безопасности здесь, да?
— Совершенно.
— Никто не войдет и не потревожит нас?
Он не знал, имела ли она в виду слуг. Настоятеля. Войско микадо. Но это не имеет теперь значения, когда он пребывает в немыслимом блаженстве.
— Здесь мы в безопасности, не сомневайтесь.
— Великолепно. Тогда я могу заняться тем, чем мне хочется, без помех.
«А до того было как-то иначе?» — подумал он, подавив усмешку. Разве этот час был не вполне непринужденным? Но тактично и учтиво он сопроводил свои слова жестом:
— Милости прошу.
— Вы удивительно услужливы, — пробормотала она страстно.
— Против сношений я никогда не возражаю.
— Мне повезло.
— Нам повезло, — любезно поправил он. Выражение «обоюдоприятное воздаяние» никогда еще не было столь уместным, как при столь тесной близости с похотливо-сладострастной принцессой Отари.
Перевернувшись на бок, она протянула руку и легко провела пальцем по его сокровищу.
— И наверное, ему тоже…
Каким бы ни было легким ее прикосновение, он шумно втянул в себя воздух, потому что все его нервные окончания после их недавнего слияния сверхвозбуждены, обостренно-чувствительны.
— Какой вежливый, — прошептала она, глядя, как он приходит в состояние боевой готовности. — Встает, чтобы снова сказать мне «здравствуй».
