Сабрина Джеффрис - Коварный повеса
— Моя репутация в полной безопасности, — с усмешкой ответил герцог.
— Что ж, если положение станет отчаянным, я, пожалуй, воспользуюсь твоей помощью, — сказал Энтони. — Но мне кажется, все устроится наилучшим образом.
— Вот и хорошо, — кивнул Фоксмур. Немного подумав, добавил: — А ведь у твоего дяди, кажется, есть дочь, которая хорошо к тебе относится? Возможно, она скажет слово в твою пользу.
— Джейн в списке свидетелей своего отца. И я очень сомневаюсь, что она поможет мне.
А винить за это он должен только самого себя. Ему следовало поддерживать с ней отношения, почаще навещать ее. Увы, он почти забыл о Джейн, как только вырвался из ненавистного дядиного дома. А во время учебы в Итоне игнорировал ее письма, не отвечал на них. Когда же Джейн вышла замуж за нового директора школы в Телфорде, письма перестали приходить.
Когда они с Фоксмуром уже направились к экипажу, Энтони вдруг пришло в голову, что герцог, возможно, что–то знает об учительнице из школы миссис Харрис.
— Скажи, а ты сам когда–нибудь бывал в этой школе? — Спросил он друга.
Фоксмур пристально посмотрел на него:
— Несколько раз. С Луизой. А что?
— Там есть одна… особенная учительница. Мисс Прескотт. Ты что–нибудь знаешь о ней?
— Ты имеешь в виду красавицу блондинку с необычными глазами?
— Я не обратил внимания на ее внешность, — солгал Энтони. — Но теперь, когда ты сказал об этом…
Фоксмур недоверчиво взглянул на друга:
— Неужели не обратил внимания?..
— О, ради Бога, перестань, — проворчал Энтони, залезая за герцогом в карету. — Мне просто любопытно, понимаешь? Она называет себя натуралисткой, а Тесса интересуется садоводством…
— Я могу рассказать тебе кое–что, но знаю очень немного. — Фоксмур постучал по потолку, давая кучеру команду трогать. — Ее рекомендовала миссис Харрис какая–то знакомая, когда мисс Прескотт с отцом переехала в Ричмонд.
— Отец не может содержать ее?
— Я об этом ничего не знаю. Похоже, она очень скрытная и необщительная. Даже ни разу не приводила своего отца в школу.
— А мать? Что с ней?
— Умерла, я думаю. — Пожав плечами, Фоксмур добавил: — Могу спросить у Луизы, если тебе так интересно.
Энтони покачал головой:
— Нет–нет, не надо. Это просто пустое любопытство. — Устроившись поудобнее на подушках, Фоксмур пристально посмотрел на него:
— Скажи, это имеет какое–то отношение к «другу», который хочет, чтобы ты просветил его дочь насчет охотников за приданым?
— Нет, ни малейшего отношения, — поспешно ответил Энтони. Господи, неужели все настолько очевидно? Фоксмур, конечно же, ему не поверил. Но не мог же он признаться, что дамы из школы уговорили его давать уроки… Герцог рассмеется, если узнает, что он, Энтони, будет кого–либо чему–либо учить. И не исключено, что Фоксмур заставит миссис Харрис прекратить «уроки распутства». Каковы бы они ни были.
Отвернувшись, Энтони стал смотреть в окно. Что ж, мисс Прескотт придется объясниться самым подробнейшим образом, если она хочет добиться его согласия.
Иначе она не попадет на свою вечеринку с веселящим газом.
Громкий скрежет, раздавшийся в крошечном коттедже, пробудил Мэдлин от глубокого сна. Поспешно встав с постели, она набросила халат и пошла искать отца.
Она обнаружила его в гостиной. Отец стоял перед камином с кочергой в руке. Взглянув на часы, Мэдлин невольно застонала:
— Папа, сейчас три часа. Почему вы проснулись?
— В доме чертовски холодно, — пробурчал отец. — Никак не могу заснуть.
Мэдлин вздохнула и забрала у него кочергу.
— Пожалуйста, ложитесь. Я подогрею вам молока.
Отец посмотрел на нее с подозрением, потом пробормотал:
— Мне приснился ужасный сон…
— Да–да, я догадалась. — Мэдлин повела отца в спальню. — Папа, вам не следует принимать это снотворное. От него всегда снятся кошмары.
— Но я не могу спать без него. Я постоянно… слышу ее шепот, слышу ее прерывистое дыхание…
Мэдлин снова вздохнула и обняла отца. Она прекрасно знала, что он постоянно вспоминает миссис Кросби, жену викария, свою последнюю пациентку. Смерть этой женщины мучила его уже несколько месяцев.
Но ведь отец ни в чем не виноват… Во всем виноват этот ужасный сэр Рандолф! А отец не сделал ничего неправильного, когда лечил миссис Кросби. И уж конечно, он не делал тех ужасных вещей, в которых его обвинил сэр Рандолф. Все дело в том, что сэр Рандолф ненавидел папу и, воспользовавшись случаем, решил выгнать его из города.
— Папа, вы сделали все, что могли. Миссис Кросби убила инфекция.
— Но ведь сколько раз я проводил подобные лечения: безо всякого вреда для пациента… — Отец уставился на огонь в камине. — Вероятно, не следовало ничего давать ей от боли, но бедняжка так жалобно кричала…
Мистер Прескотт с предубеждением относился к лаудануму[2], поэтому решил в качестве обезболивающего дать больной закись азота — именно это средство рекомендовал сэр Хамфри в своей книге.
— Ее убила закись азота, точно знаю… — Отец по–прежнему смотрел на огонь.
— Вы ошибаетесь, папа, — возразила Мэдлин. — Иначече все беспечные лорды, вдыхающие веселящий газ для развлечения, давно были бы мертвы.
— Вот видишь, вот видишь?! — Воскликнул отец. — Закись азота вредна для всех, кроме легкомысленных людей.
— Это неправда, папа, и мы оба это знаем. Кроме того, вы сами говорили, что абсцесс миссис Кросби был серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.
— Да, верно. Но чтобы он спровоцировал острую лихорадку и учащенное сердцебиение всего за несколько секунд… — Мистер Прескотт покачал головой: — Раньше с моими пациентами ничего подобного не случалось. — Упав в кресло, он обхватил голову руками. — Она ушла так быстро… Вдох, еще вдох — все… — По его щекам покатились слезы.
Слезы отца — вот что разрывало ее сердце. Прежде он никогда не плакал — только один раз, на похоронах мамы. А теперь, после смерти жены викария, он постоянно плакал без всякой причины, иногда даже всхлипывал как старик, хотя ему было всего пятьдесят.
— Я убил ее… как если бы застрелил, — пробормотал отец. — Сэр Рандолф прав — я убийца, потому что испробовал на ней закись азота.
— Сэр Рандолф — злобный дурак, и вы прекрасно это знаете, — возразила Мэдлин.
— Да, конечно. Но это не отменяет того факта, что она мертва. Вся остальная болтовня сэра Рандолфа может быть ложью, но это чистейшая правда. И я заслуживаю наказание за свое преступление, — добавил мистер Прескотт с тихим вздохом.
У Мэдлин невольно сжала кулаки. Когда она видела отца таким, ей хотелось… проткнуть сэра Рандолфа рапирой. Плохо было уже то, что отец подвергал сомнению свое медицинское суждение, но он мог бы справиться с этим, если бы сэр Рандолф не поднял такую шумиху. Он обвинял отца в том, что тот якобы дал миссис Кросби закись азота, что бы сделать с ней свое черное дело, — какая ужасная ложь!
