Юлия Леонова - Я вам любви не обещаю (СИ)
Именно его застала в гостях у тётушки Олеся Андревна. Серж племянницу своей возлюбленной не жаловал, а потому поспешил откланяться, оставив дам наедине. Сей факт Ольгу Михайловну, вне всякого сомнения, огорчил, но она даже намёком не выказала родственнице своего недовольства подобным бесцеремонным вторжением. Велела накрыть стол к чаю и, расположившись в уютном кресле в малой гостиной, приготовилась слушать. Ведь неспроста же племянница пожаловала, стало быть, принесла новый ворох светских сплетен!
- Вы не представляете, ma tante (тётушка), кого я нынче на Невском встретила, - поднесла к губам тонкую фарфоровую чашку Олеся.
- Не томи, голубушка, - равнодушно обронила Ольга Михайловна.
- Бывшую гувернантку Аннет! – выпалила Олеся и замерла в ожидании реакции княгини Уваровой на свои слова.
- Которую из них? – скучающим тоном поинтересовалась княгиня.
- Любовницу Бахметьева, - язвительно улыбнулась Олеся, наблюдая, как удивлённо распахнулись небесно-голубые глаза тётки.
- Верочку? – переспросила княгиня.
- Её самую. Похоже, ей таки удалось невозможное, потому как слуга её сиятельством назвал, - потянулась к розетке с вареньем Олеся.
Княгиня в глубокой задумчивости поставила на стол чайную чашку. Она уже давно не держала зла на Жоржа, понимая, что сама навязалась ему, и разрыв между ними был неизбежен. Да и Верочку она не вспоминала - что было, то быльём поросло. К тому же новое увлечение вытравило из памяти горечь и сожаления о том, что не сбылось.
- Почему-то меня то не удивляет, - пожала плечиками Ольга. – Он и тогда был одержим ею.
Рука Олеси застыла над столом, так и не дотянувшись до розетки с вареньем. Слышать подобное из уст родственницы было в высшей степени неприятно. Получалось, что она, дочь генерала Епифанова, признанная красавица, не смогла увлечь графа Бахметьева, а какая-то серая мышь, гувернантка преуспела в том.
- Но это же скандал, - понизила голос до шёпота Олеся.
- Скандал, милочка, случился четыре года назад, когда ты променяла графа на поручика, - усмехнулась Ольга Михайловна, нисколько не щадя чувствительную натуру племянницы.
При упоминании обстоятельств своего замужества, Олеся Андревна капризно надула губы и умолкла. Семейная жизнь не задалась с самого начала, с каждым прожитым годом взаимоотношения супругов становились всё холоднее.
Привыкшей жить в роскоши и ни в чём себе не отказывать, новоиспечённой madame Вершининой пришлось узнать, что такое экономия и научиться довольствоваться малым. Олеся надеялась, что отец её оттает со временем, и тяжёлое материальное положение их молодой семьи изменится благодаря щедрости родителя, но, увы, того не случилось. И причиной стал вовсе не её грозный папенька, а как ни странно молодой супруг. Однажды молча проглотив слова генерала Епифанова о том, что за дочерью тот не даст ни гроша, Константин отказался от подачки, коей он назвал, предложение тестя о выделении довольно щедрого содержания молодожёнам.
Того Олеся ему не простила. И ежели в первый год супружества разгоревшееся не на шутку пламя страсти, скрашивало унылый серый быт, то с рождением наследника, былой жар угас, подёрнулся пеплом, а после и вовсе остыл. Константин охладел к молодой жене. Нескончаемые упрёки и придирки утомили бы любого. К тому же Олеся Андревна оказалась на редкость ревнивой особой, и благосклонные взгляды со стороны прекрасной половины, адресованные красавцу супругу стали ещё одной причиной для размолвок.
- Я, пожалуй, поеду, - поднялась со стула madame Вершинина.
Ольга Михайловна не стала её удерживать. День близился к вечеру, и она ждала, что Серж вернётся, как и пообещал ей, склонившись над протянутой рукой при прощании.
Ожидавшая проявления интереса к рассказанной ею новости, Олеся поведением тётки была разочарована. Её так и распирало от желания поделиться ею с кем-нибудь ещё. Вернувшись домой, и застав супруга, madame Вершинина поспешила и его ошеломить ставшими ей известными подробностями жизни его сиятельства графа Бахметьева.
Константин выслушал её бурную тираду довольно спокойно, после чего сообщил, что она глубоко заблуждается. Вера Николавна на самом деле титулованная особа, но является княгиней Одинцовой, а уж никак не графиней Бахметьевой.
- Княгиня?! – распахнула зелёные очи Олеся. – И ты молчал?!
Константин пожал широкими плечами, демонстрируя полнейшее равнодушие к такому повороту судьбы в жизни скромной гувернантки. Куда больше его удивило извести о том, что Вера Николавна находится в Петербурге, впрочем, о том, он умолчал, памятуя о ревнивом и вздорном нраве собственной супруги.
То, что возвращение Бахметьева в столицу по времени совпало с приездом княгини Одинцовой, весьма недвусмысленно указывало на тот факт, что приехали они вместе. А стало быть, слухи, гулявшие по штабу, о том, что графа понизили в чине из-за скандальной связи с замужней женщиной, якобы замешанной в убийстве собственного супруга, имели под собой весьма убедительное основание.
И всё же Вершинину не верилось в то, что Вера Николавна могла оказаться способной на убийство. Он ведь был в доме Одинцовых, видел, как княгиня относится к супругу, пусть тот и был малоприятным человеком.
Вот и Турмалинов, внимательно изучив документы, предоставленные в его распоряжение княгиней Одинцовой, пришёл к тому же выводу, что и Вершинин. Потому появлению Залесского с известием о невиновности Веры Николавны нисколько не удивился. Однако своими подозрениями о причастности господина Караулова к убийству его кузена князя Уварова с жандармом делиться не спешил. Турмалинову не чуждо было тщеславие, к тому же он интуитивно ощущал, что находится на верном пути, а потому полагал, что будет справедливо, коли все лавры от раскрытия громкого преступления достанутся ему одному. Оставалось вернуть княгине документы, что он взял изучить в интересах следствия.
***
Пётр Родионович не стал дожидаться, пока жандармы явятся по его душу в дешёвый постоялый двор на окраине Петербурга. Караулов не питал никаких иллюзий относительно Григория, ежели подельник его попался, то молчать не станет, а стало быть, следы надобно заметать, как можно быстрее. Те деньги, что ему удалось отыскать в кабинете покойного Одинцова, почти закончились, обратиться за помощью к кому-либо из петербуржских знакомых он не решился, слишком велика была вероятность того, что дело получит широкую огласку, да и не осталось, пожалуй, в столице знакомцев, коим он не был бы должен. Караулов в течение седмицы метался по самым скверным постоялым дворам, ни в одном не задерживаясь долее, чем на одни сутки. Положение его и в самом деле становилось отчаянным, оставалась одна надежда на Тоцкого. Парфён Игнатьевич уже должен был приехать и Караулов отправился в гостиницу Знаменская, где Тоцкий обыкновенно останавливался. Безусловно, он рисковал, отправляясь к тому месту, где Григорий порешил дурёху горничную, но иного выхода Пётр Родионович не видел. Тоцкий и в самом деле приехал и уже успел поселиться в гостинице, чему Караулов несказанно обрадовался. Прекрасно понимая, что долго держать в неведении адвоката относительно полного провала их аферы не получится, Караулов за ужином поделился с Тоцким своими злоключениями.
