Николь Фосселер - По ту сторону Нила
Стивен присел на ступени каменной лестницы в задней части дома, укрывшись в тени огромных мраморных грифонов. Из зала через прямоугольник окна сюда проникали лишь робкий луч цвета яичного желтка да отдаленное эхо музыки. Перед Стивеном расстилался знаменитый парк усадьбы Гивонс Гров с лабиринтом аккуратных самшитовых шаров и розовых кустарников, цветочными клумбами замысловатых геометрических форм и зарослями экзотических растений. Добрых сто пятьдесят на пятьдесят ярдов, окруженные каменной стеной, за которой начинался непроходимый лес. В эту ночь он освещался бесчисленным множеством японских фонариков, укрепленных на решетках для вьющихся роз, и до Стивена доносились приглушенные голоса гостей, коротающих время праздника в прогулке, хруст гравия под их ногами и девичий смех.
Сзади послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице. Стивен уже собирался погасить сигарету, как вдруг услышал голос Джереми:
– Ну, как?
– Это ты, – облегченно выдохнул Стивен.
Джереми присел рядом с ним с бокалом в руке.
– Я подумал, это мой старик. Отца удар хватит, если он увидит меня с сигаретой.
– Тебя здесь нелегко заметить, – сказал Джереми.
– В том-то и состоит прелесть этого места, – сказал Стивен, делая многозначительный жест рукой.
Из-под сложенного у его ног фрака мелькнуло горлышко бутылки.
Стивен погасил окурок о гравий, поставил бокал на ступеньку и протянул приятелю серебряный портсигар.
– Хочешь?
Затем достал зажигалку и закурил следующую сигарету.
Некоторое время парни молчали, шумно затягиваясь и выпуская дым.
– Где ты оставил свою леди?
Последний раз Джереми видел Стивена в зале, когда тот, уступив настойчивости Бекки, пригласил ее на танец.
– Понятия не имею, – вздохнул Норбери. – Она меня не волнует.
– Я что-то пропустил? – удивился Джереми. – До сих пор вы как будто ладили.
– Нет. То есть да! Конечно, Бекки мне нравится, это так. Но она часто бывает такой… такой… – Стивен подыскивал подходящее слово, кончиком сигареты рисуя в воздухе огненные петли. – Чересчур, одним словом…
Джереми коротко рассмеялся.
– Да, она такая.
Норбери крепко затянулся и, упершись локтем в колено, уставился на бледный огонек.
– Лучше расскажи, как у тебя с Грейс.
Джереми плеснул себе виски и сделал два глотка.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Да ладно, – фыркнул Стивен. – Может, я и неисправимый неудачник, но не идиот.
Пока Джереми молчал, постепенно свыкаясь с желанием довериться Стивену, на террасе послышались шаги, и приятели замерли в своем укрытии, повернув головы к двери.
Леонард успел пробежать три ступеньки, когда Грейс внезапно остановилась.
– В саду? – удивилась она.
Хейнсворт рассмеялся, повернувшись к ней.
– А почему бы и нет? – Он протянул ей руку. – Или ты мне не доверяешь?
Грейс схватила его ладонь и вприпрыжку побежала по лестнице.
Смех и шорох гравия под ее туфельками тут же смолкли в отдалении, однако долго еще отзывались в ушах Джереми.
– Что касается меня и Грейс, ты только что все видел собственными глазами, – проговорил он, выливая в себя то, что осталось в бокале.
Виски показался ему необыкновенно горьким.
Стивен тоже отбросил в сторону сигарету, схватил бутылку и подлил, сначала Джереми, а потом себе.
– А-а-а! – махнул он рукой. – Это же неподражаемый, сияющий, всеми нами любимый Леонард, который все может и получает.
Голос его звучал резко.
– Я думал, вы – старые друзья…
– Так оно и есть, – кивнул Стивен. – Просто мне противно, что его постоянно ставят мне в пример. В конце концов, я же не такой, как он!
– А кто он такой, собственно говоря? – проворчал Джереми.
Они звонко чокнулись и опять замолчали.
– Это связано с экзаменами, да? – некоторое время спустя спросил Джереми.
– С экзаменами… – эхом отозвался Стивен и задумчиво покачал головой. – Сандхёрст… Чертов милитаризм…
Джереми задумчиво потер подбородок костяшками пальцев.
– А что, если ты просто провалишься? Тогда можешь считать себя отчисленным! – воскликнул он.
– Ну и что? – недоверчиво переспросил Стивен. – Думаешь, отец разрешит мне пойти в университет? Никогда в жизни! Я просто останусь без образования и без гроша в кармане. Не исключено, что старик лишит меня наследства, и тогда я не получу и Шамлей. Нет, Джереми, – он покачал головой, – так легко мне не отделаться.
Стивен чуть не плакал.
– Куда ты меня ведешь?
– Увидишь.
– Но я ничего не вижу, Лен, здесь совсем темно!
Грейс захлебывалась смехом, словно застрявшим у нее в горле.
– Еще немного…
Они миновали садовую стену и вышли на лужайку. В этой части сада фонариков не было, отсюда они казались лишь мерцающими бледными пятнами. Леонард протащил Грейс через отверстие в живой изгороди, после чего отпустил ее руку, развернулся и отошел.
Грейс так и замерла, увидев перед собой белое свечение. Распустившиеся соцветия старых, корявых яблонь рассеивали звездный свет. Живая изгородь сирени распространяла вокруг себя пьянящий запах. Леонард привел Грейс в сказочную страну. Здесь было от чего окаменеть и лишиться дара речи.
Он тоже застыл, любуясь ею. Залитая лунным светом, Грейс казалась феей, существом из другого мира. И в то же время это была она, та самая Грейс, с которой он дурачился и смеялся почти всю свою жизнь. Он знал, что в возрасте семи лет она споткнулась о камень на дороге в поле и с тех пор у нее остался маленький шрам на правой коленке. А сколько раз она вытаскивала у него из пальца пчелиное жало, сколько раз, смочив место укуса слюной, дула на него, чтобы унять жгучую боль! Сколько бродили они вместе по лугам, летом и зимой, из года в год! В этих странствиях они выросли и созрели, как колоски пшеницы на ниве.
Леонард склонился и поднял что-то у корней дерева.
– Дай мне руку.
Когда Грейс приблизилась, он вложил ей в ладонь букет ромашек. Их стебельки слиплись и были еще мокры от воды, из которой их, как видно, только что вытащили.
– Помнишь? – шепотом спросил Леонард.
– Конечно, помню, – так же тихо ответила она с легкомысленной и радостной улыбкой.
Это случилось в один из сонных майских вечеров в Гивонс Гров. «Иди сюда, Грейс! У меня для тебя кое-что есть!» Мальчик с льняными кудрями бежал впереди, за ним – девочка, такая же босоногая, с большим бантом в пшеничных волосах. В яблоневых соцветиях гудели шмели, в воздухе разливался аромат белой сирени. Леонард протянул ей полную горсть ромашек с влажными и скользкими стеблями. «Я собрал их для тебя!»
И пока Грейс радовалась цветам, осторожно трогая их пальцами, он коснулся ее щеки своей горячей ладонью, а потом прижал к ее губам свои, еще пахнущие яблоками и марципаном.
