Одри Керлинг - Эхо любви
— Я сожалею, что обидела вас, бабушка, но я не могу изменить свое отношение к Гарри, — ответила Анна.
— Дело еще можно поправить, — спокойно заметила миссис Бейчер. — Мне нужно только твое обещание отказаться от мысли выйти замуж за этого Смита, и ты будешь свободна, как ветер.
— Отказаться от него? — воскликнула Анна. — Никогда!
— Тогда ты останешься здесь, пока не запоешь по-другому, моя прекрасная юная леди. Посмотрим, кто сильнее.
— Посмотрим! — заявила Анна, доведенная до отчаяния. — Можете запереть меня, можете морить голодом, бить, но ради Гарри я и не такое готова перенести! Как бы вы ни старались, вам никогда меня не сломить.
— Вижу, ты готова стать мученицей, но тебя не собираются ни морить голодом, ни бить, — язвительно заметила миссис Бейчер. — Ты просто останешься взаперти, пока не осознаешь свой долг.
С этими словами она вышла и заперла за собой дверь, оставив Анну в крайне возбужденном состоянии. Анна оживилась после этой стычки, и, когда Пэтти принесла завтрак, она умывалась прохладной водой, так как глаза у нее покраснели от слез.
— Ой, мисс Анна, просто не знаю, как вы отважились восстать против хозяйки! — со страхом прошептала Пэтти. — Я слышала каждое слово; А вы такая смелая, что просто ужас! Кухарка так прямо чуть не заплясала от радости и сказала, что вы первая из всех дали миссис Бейчер отпор, и что очень жалко, что ваша дорогая тетушка не решилась на это, когда еще была молодой.
— Тихо, не говори так, Пэтти! — одернула ее Анна.
— Кухарка побилась об заклад с садовником, что вы ее одолеете, — добавила Пэтти.
— Ну и очень глупо со стороны садовника. Он потеряет свои деньги, — сказала Анна.
— Надеюсь! — с чувством воскликнула Пэтти, — Ваш джентльмен стоит многих! Господи, мисс, я знаю, что с ним вы будете счастливы, и какие красивые у вас будут детишки!
— Право, Пэтти, ты уж слишком забегаешь вперед!
На следующий день Анна сидела у окна под лучами солнца и читала полюбившуюся ей пьесу «Ромео и Джульетта». Она учила отрывки наизусть и произносила их вслух, вдумываясь в противоречивые чувства героев. Вместо одиночества она оказалась в обществе новых знакомцев, а поскольку никакие обычные повседневные занятия ее не отвлекали, живое воображение Анны разыгралось, возбужденное сходностью ситуации.
Уже перевалило за полдень, когда она села за письмо к Гарри, не надеясь, что когда-нибудь оно до него дойдет. Анна изливала в нем свою душу так же искренне; как если бы разговаривала с Гарри. В своем затворничестве она открыла для себя свободу — рядом не было никого, кто мог бы на нее оказывать влияние.
На следующий день снова появилась бабушка и повторила свое требование, но Анна еще больше укрепилась в своем решении. Дни шли, и она не подавала признаков слабости. Возникла тупиковая ситуация.
На четвертый вечер, когда Пэтти, как обычно, принесла ей ужин, она несколько раз боязливо оглянулась на дверь и, убедившись, что миссис Бейчер поблизости нет, достала письмо от Гарри. Он перехватил Пэтти, когда она шла расплатиться с мясником.
С переполненным радости и благодарности сердцем Анна прочла письмо, полное признаний в глубокой и нежной любви.
— Как будто Гарри разговаривает со мной! — сказала она Пэтти, прижимая письмо к груди.
Анна была не в силах есть, Пэтти уговаривала ее проглотить хоть кусочек, но Анна улыбалась и покачивала головой с отсутствующим взглядом, а потом покорно уступила ее увещеваниям съесть хоть что-нибудь, чтобы не вызвать подозрений.
Анна доверила Пэтти письмо, написанное для Гарри, и та обещала найти способ передать его по назначению. Так между возлюбленными возникла постоянная переписка.
Письма Гарри ободряли Анну, она буквально расцветала на глазах. Он рассказывал ей о жизни, которая ждет ее в Индии, когда они поженятся, и имел смелость признаться в том, что прекрасный белый дом, который он мечтает построить для нее, — в настоящее время всего лишь воздушный замок, хотя он надеется когда-либо воплотить свою мечту в реальность. За эту честность Анна любила его еще больше и ответила, что для нее жизнь с ним в простом бунгало была бы счастливее, чем в любом дворце, и она мечтает увидеть Агру и Тадж-Махал!
Миссис Бейчер терялась в догадках, с чем связан сияющий вид внучки и веселое настроение. Упорство Анны поражало ее, и она с неохотой сознавала, что та вполне могла унаследовать это свойство характера от нее самой.
С еще большим нежеланием она признавала, что визит Фрэнка Гордона может оказаться весьма неудачным, поскольку внучка демонстрирует такое упорное неповиновение. Она написала ему письмо с просьбой отложить на некоторое время свой приезд под предлогом болезни Анны. Нарушение планов миссис Бейчер не могло не отразиться на ее настроении, с каждым днем она становилась все более раздражительной и, наконец, решила выяснить, почему Анна весьма сносно переносит лишение свободы.
Она подозревала существование какого-то заговора, поэтому как-то днем вместо отдыха в постели устроилась в гостиной, откуда наблюдала за воротами.
Вскоре на дорожке к дому показалась Пэтти с корзинкой, веселая и живая, как никогда. Миссис Бейчер перехватила ее в холле, отвела в гостиную и обнаружила письмо Гарри, которое незадачливая служанка отчаянно пыталась спрятать. Миссис Бейчер вскрыла и прочитала письмо.
— О, мэм! — в ужасе ахнула Пэтти и больше не осмелилась промолвить ни слова.
— Послушай меня, Пэтти, — заговорила миссис Бейчер, прочитав письмо. — Ты — глупая девица и не заслуживаешь работы в хорошем месте. Ты понимаешь, что я говорю, да?
— Да, мэм, если позволите, — пролепетала дрожащая от страха Пэтти.
— Стой спокойно, ради бога, и отвечай мне! Хочешь, чтобы тебя отослали обратно в дом призрения, откуда я тебя вытащила?
— О нет, мэм, нет! — воскликнула Пэтти.
— Хочешь, чтобы тебя посадили в колодки и забросали тухлыми яйцами? Отвечай, хочешь?
— Нет, мэм, нет, — прошептала Пэтти.
— Ты еще не такого заслуживаешь! Ты обманула меня, принеся это письмо, и я накажу тебя, обратившись в суд, если ты мне солжешь. Я сразу пойму, если солжешь, так что будь осторожна. А теперь говори, ты носила письма мисс Анны к лейтенанту? Носила?
Девушка призналась в этом, всхлипывая и уворачиваясь от хозяйки с ее тростью, лежавшей на столе.
— Если ты еще раз это сделаешь, тебя будут гнать по улице и стегать кнутом, а потом отправят на каторгу в Америку.
— Нет! — отчаянно закричала Пэтти, падая на колени и умоляя простить ее. — Умоляю вас, миссис, ради бога, не велите сажать меня в колодки!
