Лейла Мичем - Дикий цветок
Он поглубже нахлобучил на голову кепку, сунул рабочие перчатки с отрезанными пальцами в карман куртки и с бейсбольной битой на плече выскользнул из дома в прохладный полумрак. Мальчик полной грудью дышал бодрящим утренним воздухом. Черт побери! Жизнь хороша, в особенности в это время года. Дэвид любил осень, когда листья на деревьях трогает багрянец, а в воздухе веет холодком. Идеальное время для бейсбола. У него впереди – долгие годы бейсбольных игр. Дэвид не собирался оставлять занятия этим видом спорта, когда вырастет. Это изумительное озарение пришло к нему весной на праздновании шестнадцатилетия его сестры. Подросток, глянув на противоположный конец зала, увидел отца, стоящего в компании своих друзей – Армана Дюмона, Джереми Младшего и Стефана Уорика. Им было по сорок с небольшим. Здоровые, бодрые, уверенные в себе мужчины. Ему осталось еще лет тридцать махать битой и ловить мяч, прежде чем он достигнет их возраста. Мальчишки, с которыми он сейчас играл в бейсбол, были сыновьями друзей его отца. Со временем они вырастут и станут мужчинами-игроками, такими, как те, из которых в прошлом году создали команду в Маршалле. До этого в Хоубаткере вряд ли появится настоящая бейсбольная команда. Ровесники его отца не видят смысла в том, чтобы отбивать мяч деревянной палкой, а затем бежать к мешку с древесными опилками, пока тебя не осалили. Они не понимают мастерства и стратегии этой игры. Они не знают, как питчер может обмануть бьющего. Им неведомо ликование, вызванное, к примеру, удачным отражением низко летящего мяча. Впрочем, никто из отцов его друзей не возражал против игры в бейсбол при условии отсутствия травм.
Во время того праздника Дэвид пришел к выводу, что ему повезло в жизни. Он сможет одновременно заниматься двумя делами, которые нравятся ему больше всего, – выращивать хлопок и играть в бейсбол. У него самые лучшие в мире родители, брат, сестра и бабушка. Дэвид был твердо в этом убежден, хотя его приятели из Уориков и Дюмонов могли поспорить с ним.
Сэм Дарроу и Ник Логан ждали его на поле, дрожа от холода и с нетерпением предвкушая возможность согреться в пылу игры. Позади них неясно вырисовывалась в сумраке заброшенная мельница. Ее контуры затуманивал пар, поднимающийся от воды, которая, благодаря бабьему лету, была куда теплее, чем холодный ночной воздух. Заброшенный пустырь возле мельницы и пруда местные мальчишки облюбовали много лет назад. Здесь они собирались для тренировок. Воскресная игра против юношеской команды из Маршалла должна была состояться в городском парке. Там есть эстрада для оркестра и достаточно места для зрителей.
Сэм и Ник были единственными мальчиками из всей команды, которые, набравшись храбрости, согласились незаметно от родителей сбежать из дома и встретиться рано утром, чтобы потренироваться. Дэвид знал, что Присцилла не одобряет его дружбы с ребятами «без положения». Его мать страдала снобизмом. Сэм и Ник не жили на Хьюстон-авеню, как другие члены команды. Они жили за городом. Их отцы не надевали сюртуки и жилеты, идя на работу. Отец одного работал кондуктором в «Южной тихоокеанской транспортной компании», а отец другого вкалывал на кожевенном заводе. Как и в его случае, отцы Сэма и Ника уже имели для своих отпрысков массу дел на всю субботу, с утра и до сумерек, а их матери ни за что бы не позволили детям покидать отчий дом после ужина, когда уже стемнело. Выскользнуть незамеченными им бы никак не удалось. В домах Дарроу и Логанов субботними вечерами полагалось купаться и чистить обувь, для того чтобы идти утром в церковь, а после посещать занятия в воскресной школе. Так что до завтрашней игры у них оставался лишь один шанс поиграть в бейсбол – сегодня на рассвете. Другого просто не было.
– Привет, ребята! – крикнул Дэвид, чувствуя, как улыбка расползается по его замерзшему лицу.
Мальчишки тоже заулыбались. Всем хотелось поскорее приняться за дело. Сегодня Сэм собирался тренировать точность броска, Нику хотелось набить руку в отражении мяча битой, а Дэвиду – вдоволь побегать по полю. Это было то, в чем каждый из них преуспел. Они были самыми лучшими игроками в команде.
Забрезжил рассвет. Подростки сбросили с плеч куртки. Дэвид надел на руки кожаные перчатки, которые совсем недавно начали шить для тех, кто работает в поле, и у которых он обрезал «пальцы». Ник встал в стойку, замахнувшись битой. Сэм в свою очередь принял стойку питчера. Дэвид должен был ловить и бегать за мячом.
С первого же раза бита Ника отбила мяч высоко над головами питчера и Дэвида, и тот приземлился где-то в темноте на берегу пруда.
– Отличный удар! – воскликнул Дэвид, помчавшись за мячом прежде, чем тот успеет исчезнуть из вида. – Ударь так же пару раз завтра, и мы победим!
Черт, где он? Дэвид вглядывался в темноту, которую сгущали раскинувшиеся над головой кроны кипарисов. Кожаный бейсбольный мячик коричневого цвета скрылся где-то в покрытой росой высокой траве. Потерять его пареньку совсем не хотелось. Этот мяч производства компании «Спалдинг» отец подарил ему на Рождество. Именно этим мячом они собирались играть завтра. Парень услышал, как один из приятелей кричит ему: «Дэвид! Будь осторожен! Там могут быть змеи!» Кажется, это Ник. А потом он увидел мяч и потянулся за ним левой рукой, не защищенной перчаткой. Дэвиду не хотелось мочить ее в росе.
Слишком поздно парень заметил черную тень опасности, потревоженную мячом. Дэвид в ужасе замер. Водяная змея сделала выпад. В полумраке сверкнули ее белые зубы, а потом вонзились в тыльную сторону его руки. Челюсти змеи мертвой хваткой вцепились в его плоть. Дэвид свободной рукой оторвал ее от себя и отбросил подальше в пруд. Паренек слышал, как змея с плеском упала в воду. Спотыкаясь, он бросился назад, подальше от опасного места, не отводя взгляда от ранок, из которых уже выступила кровь. Прошло всего несколько секунд, а ему уже казалось, что его рука попала в раскаленные угли костра.
Мальчики, крича, бросились ему навстречу.
– Меня укусили, – произнес Дэвид, ощутив во рту металлический привкус.
Он чувствовал, что сердце стучит в груди как-то не так. Дышать стало больно. Перед глазами все поплыло. Его стошнило.
Дэвид услышал крик Сэма:
– Боже! Боже!
Последней его мыслью было то, что он так и не сможет завтра сыграть.
Глава 80
После похорон ранним утром Томас поехал верхом к Сомерсету и слез с лошади, как только взобрался на холм, где покоился его отец. Листва красного дуба окрашивалась в осенние тона. То же можно было сказать и о деревьях сумаха, ниссы лесной и пекана, которые росли среди сосен, обрамляющих ведущую к плантации дорогу. Томас думал о том, что весь остаток его жизни оранжевое золото октябрьского утра будет воскрешать в его памяти непрошеные воспоминания о том роковом дне, еще до восхода солнца, когда младший сын встретил свою смерть. Томас снял шляпу и присел на корточки перед могильным камнем. Вглядываясь в надпись на нем, мужчина вспоминал разговор между матерью и отцом, который случайно подслушал двадцать два года назад.
