Ирэн Фрэн - Набоб
Мадек остолбенел. Три дня он совещался с посланником в секретной комнате караван-сарая, а потом объявил о том, что он покидает рохиллов и уходит к джатам.
ГЛАВА XXI
Где-то в море между Мадрасом и Калькуттой
Январь 1772 года
Уоррен Гастингс положил перо и, вздохнув, посмотрел в иллюминатор. Он был счастлив: море светлело день ото дня. Из темно-синего, каким оно было вчера на широте Мадраса, оно превратилось в голубое, правда мутноватое, что свидетельствовало о приближении к дельте Ганга.
Значит, скоро Калькутта. Наконец-то Калькутта, после стольких лет лондонской ссылки. Калькутта, в которой его ждет одна женщина. Может быть, не самая красивая в мире, но, несомненно, восхитительная, и главное, соответствующая представлениям Уоррена о счастье.
Уоррен вернулся к своему письму, перечитал последнюю фразу. Он писал другу, вернее родственнику, которого растрогало его бедственное положение и побудило оказать ему помощь во время его пребывания в Англии. Вспомнив, в какой нужде ему пришлось жить, Уоррен чуть было не усомнился в реальности своего нынешнего счастья. Разве кто-нибудь мог тогда представить, что ему удастся сколотить состояние в Ост-Индской Компании? В отличие от Клайва, вернувшегося в Англию с карманами, полными бриллиантов, большинство агентов Компании имели такой мизерный доход, что вынуждены были снова обивать пороги Вестминстера, выпрашивая разрешения вернуться в Индию. Гастингс понял, как далеко увели его иллюзии. Денег, заработанных в Бенгалии, только-только хватило на приданое для сестры. Теперь, оставшись без средств к существованию, он, как и сотни других просителей, надеялся на чиновников из колоний. Но ответом на все их ходатайства было, как правило, молчание. Даже совершенно бескорыстный проект Гастингса постигла та же участь. Его идея учредить в Оксфорде кафедру персидского языка вызывала у чиновников лишь скептическую усмешку. Двери закрывались перед ним одна за другой. Его жилища становились все более и более тесными. В один прекрасный день он оказался в каморке на чердаке. Подобно лондонскому докеру, ему приходилось спать на соломенном тюфяке. Нищета подавляла все сильнее и сильнее. И тогда он обратился к своему единственному защитнику Сайксу, который не постеснялся написать Клайву: «Нужно отправить Гастингса в Индию, иначе он превратится в уличного попрошайку».
В 1769 году Гастингс отплыл в Мадрас, вторую английскую факторию, где его ждала довольно посредственная должность управляющего по экспорту товаров. У него даже не было денег, чтобы купить себе колониальную одежду, но все равно он был счастлив: Мадрас — это первая ступенька на его пути к власти. Так и произошло. Теперь, направляясь в Калькутту, он ощущал такую же радость. Вот уже два года, как Индия вернула ему вкус к жизни. Во время путешествия в Мадрас он познакомился на корабле с очаровательной Мариан и ее супругом господином Имхофом. Когда Имхоф заболел, она заботилась о нем с такой чувственной нежностью, что покорила сердце Гастингса. По прибытии в Индию он продолжил знакомство с этой четой, а как только его финансовое положение улучшилось, выкупил Мариан и ее мужа. Да-да, выкупил, оплатив стоимость бракоразводного процесса и дав деньги на воспитание их детей. Причем господин Имхоф отнесся к этому вполне благосклонно и даже обязался выполнить условие, поставленное ему Уорреном, — вернуться в Германию и получить благословение на развод, произошедший из-за несходства характеров. Ведь Уоррену, как ведущему функционеру Ост-Индской Компании, не пристало вступать в греховные отношения с замужней женщиной. Добродетель, главное добродетель! Ведь его назначили президентом Совета Бенгалии именно за то, что он изгнал оттуда всех заблудших овец! Добродетель вела Гастингса к власти. Приказы из Вестминстера были однозначны: пресечь заражение соотечественников индийским безумием, строить новую Индию по английскому образцу.
Уже спустя полчаса после того, как он возжелал Мариан, стало ясно, что она отдастся ему, соблюдя только необходимую отсрочку, которую навязывают условности галантных игр. Не потому ли он и выбрал ее, несмотря на то что в ней оставались лишь отблески былой красоты? Ее легкость, ненавязчивая нежность, этот модный меланхоличный вид… И главное — то, что французы называют доступностью. Мариан была удивительно доступна, даже в еще большей степени, нежели монашки Бирнагора. Правда, ее раскрепощенность и искушенность в любви впоследствии вызвали у него пресыщение. Но теперь для него были ценнее покорность и преданность, ведь они свидетельствовали о том, что Мариан любит его. Какое туманное, лживое прошлое скрывается за этим? Уоррен предпочитал ничего о нем не знать…
Он быстро дописал письмо и обратился к донесениям агентов. Перечитав их несколько раз, Гастингс задумался.
Итак, война угрожала с двух сторон; с севера наступали маратхи, мечтавшие создать великое индуистское царство на развалинах могольской империи. Время от времени они заключали союз с императором против англичан. Но это было еще не самое худшее. На юге тоже начались волнения. Некий мусульманский авантюрист Хайдар Али захватил Майсур и угрожал Бомбею. То, что эти два противника когда-нибудь объединятся, было маловероятно. Но одно обстоятельство насторожило Гастингса. И в донесениях, полученных с севера, и в донесениях, присланных с юга, упоминалось имя одного француза.
Непостижимо! Неужели французы до сих пор не поняли, даже после Семилетней войны, что не созданы ни для войн на отдаленных территориях, ни для морских приключений, ни, тем более, для торговли? По Парижскому договору, исключительно из учтивости, за ними сохранили пять жалких факторий. И вот они вновь отстроили этот бестолковый город Пондишери, а теперь еще питают надежду на то, что смогут опять вести военные действия в Декане!
Даже если французские затеи всего лишь очередная химера, нужно составить список всех участвующих в них лиц, ведь каждый из них может представлять опасность для Англии. Он взял чистый лист бумаги и написал на нем упомянутое в последних донесениях имя — Сен-Любен. Этого человека агент описывал как «относительно молодого и весьма приятной наружности». Несомненно, это экстравагантный мужчина, горячая голова: ведь агент упоминает, что он прибыл в Майсур «вместе с караваном», то есть пересек иранские и аравийские пустыни, подвергался опасностям в афганских землях. Бесстрашный путешественник. И, как говорят, вхож в кабинеты Версаля.
Вторым в списке значился Угроонг. Уоррен ничего не знал о его новой супруге и обратился к досье: «Царица Сарасвати — набожная католичка, как и ее супруг. Говорят, что до заключения брака с Угроонгом была враждебно настроена к англичанам. Но подтверждений этому нет. Известно только, что, несмотря на принадлежность к римско-католической церкви, она посещает некоторые отдаленные храмы, в которых приносятся жертвы языческим божествам».
