Барбара Картленд - Любовь и колдовство
— Он послал туда войско в несколько тысяч человек, и белых, и негров, — пояснил Жак. — Кристофу удалось продвинуться от Капа на север. Так что пока ваш путь будет свободен. Вы сможете беспрепятственно добраться до плантации, а от плантации де Вилларе — до Капа.
— Просто не знаю, как мне вас благодарить. — В голосе Андре звучала искренняя признательность.
Не обратив внимания на эту фразу, Жак деловито продолжал:
— Вас ожидает лошадь. Еще я нанял для вас слугу. Он же будет вам проводником.
Андре удивился. Он вовсе не рассчитывал, что его будет кто-то сопровождать.
— Без человека, который хорошо знает эту страну, вам не обойтись, — пояснил Жак. — Кроме того, вам потребуется переводчик. Вам же придется покупать еду у людей, которые говорят только на местном диалекте.
— Я доставляю вам столько беспокойства! — тихо сказал Андре.
Жак снова пропустил мимо ушей слова благодарности.
— Я выбрал вам в проводники особенного человека. Вы можете положиться на него, как на меня. Его зовут Томас. В прошлом он натерпелся от жестокости своего хозяина-француза. Однако Томас, подобно мне — противник насилия. Хотя Томас и чернокожий, он ненавидит тирана, который теперь правит островом.
После ленча Андре ушел к себе в комнату и написал Оркис письмо, составив его так, что любое предложение в нем звучало двояко: его можно было истолковать и как благодарность удачливого любовника, и как признание поклонника, томящегося неудовлетворенной страстью.
Андре понимал, что, попадись он Дессалину, безграмотный император, узнав в нем автора письма, не станет разбираться в столь тонких нюансах. Но он дал себе слово действовать со всей возможной предусмотрительностью и решил не нарушать его даже там, где осторожность была излишней.
В целом письмо получилось витиеватым, цветистым и, по расчетам Андре, как раз таким, какое могло порадовать тщеславную куртизанку, одарившую его своими милостями.
Послание было представлено на суд Жака.
— Замечательно! — похвалил он. — Просто не верится, что половина крови в вас — английская.
— Вы полагаете, что англичане всегда сдержанны, — улыбнулся Андре. — Это общее заблуждение. Достаточно оказаться в Англии, чтобы увидеть, какими они могут быть пылкими.
Говоря это, Андре вспоминал женщин, с которыми его сводила судьба. Может быть, по сравнению с Оркис им недоставало страсти в постели, но что касается слов, то они одаряли его весьма горячими выражениями своей привязанности.
— Как только вы покинете город, я пошлю в резиденцию Леклерка слугу с этим письмом и букетом самых пышных орхидей, — пообещал Жак.
— Как по-вашему, Оркис не вздумает снова увидеться со мной? — с явным беспокойством спросил Андре.
— Не в ее привычках уделять мужчине больше одной ночи, — ответил Жак. — Впрочем, кто ее знает, она существо непредсказуемое.
— Тебе лучше поскорее уносить отсюда ноги, — не удержался от замечания Кирк.
— Я стараюсь предусмотреть всякую случайность, — добавил Жак. — Зная Оркис много лет, я предпочитаю всегда держаться начеку. С ней нужно быть готовым ко всему.
Когда слуги стали выносить вещи Андре, он обратился к своему новому знакомому:
— Пожалуйста, разрешите мне как-то отблагодарить вас! Я знаю, вы не примете денег за свои услуги. Во всяком случае, я должен отдать долг: ведь вы потратились на лошадь, слугу, цветы.
Жак улыбнулся.
— Этим я лишь отчасти покрыл свой долг перед Кирком. Я обязан ему жизнью. Как же мне оценить нечто столь дорогое для меня в деньгах?
Мужчины рассмеялись.
Андре попытался настоять на своем, но Жак только молча отмахнулся. Стало ясно, что дальнейшие уговоры могли лишь обидеть его.
Андре вспомнил, что Жак говорил ему об особенностях в образе мыслей мулатов. Из-за двойственности своего положения они страдали неуверенностью в себе. А сознание своей незаменимости для белого человека внушало им самоуважение.
«Удивительно, что умный, проницательный Жак не чужд той же слабости, — подумал Андре. — Впрочем, — размышлял он, — без Жака я бы действительно пропал. Трудно сказать, дожил бы я до этой минуты без его опеки».
Получалось, что Жак все-таки знал, чего он стоит. И теперь он, очевидно, не слишком опасался провала Андре.
Напротив, он надеялся, что авантюра молодого француза удастся благодаря его, Жака, предусмотрительности.
Выждав, пока слуга уйдет из комнаты, Жак тихо сказал:
— В ваш багаж я положил мешочек с порошком. Это краска, с помощью которой вы преобразились в мулата.
— А когда она снова мне понадобится? — с тревогой спросил Андре.
— Ну недели две-три краска точно продержится, — обнадежил его Жак. — Я нанес ее толстым слоем, так что вы получились смуглее меня и многих других мулатов. Но не забывайте, каждое утро вы должны подкрашивать ногти и кожу вокруг них.
Андре вспомнил, как во время первой процедуры Жак особенно тщательно обрабатывал его пальцы.
— Вы встретите много светлых мулатов, — пояснил Жак, — некоторых из них было бы невозможно отличить по цвету кожи от белого человека, если бы не одна особенность: эти темные ногти. Помните, ногти быстро отрастают и белое полукружие в основании сразу же выдаст ваш обман знающему человеку.
— Я не забуду, — кивнул Андре. — Еще раз благодарю вас за все.
Пожав руку капитану, он спросил:
— А можно мне, если я доберусь до Америки, сразу же приехать в Бостон?
— Ты же знаешь, что всегда будешь желанным гостем, — ответил Кирк. — И вся моя родня будет рада тебя принять. Не пойму, чем ты так их очаровал.
Андре снова повернулся к Жаку.
— Кирк рассказал мне, что услышал о смерти моего дяди и трех его сыновей от вас. Вы случайно не знаете, где их похоронили?
— Мне лишь сообщили, что ваши родственники погибли все до одного. Злодеи не пощадили даже маленькую девочку, которую удочерил граф, дав ей свою фамилию, и перебили гостей, вернее, беженцев, скрывавшихся в их доме. Мне удалось выяснить только это. Помолчав, Жак добавил:
— Хоронить своих жертв — не в привычках этих злодеев. Трупы обычно оставляют разлагаться на жаре где-нибудь на поле. Или их выбрасывают в болото, если оно имеется поблизости.
Поколебавшись, Жак осторожно добавил:
— Полагаю, что перед смертью несчастных могли пытать. На Гаити сейчас иначе не убивают. Истязания настолько вошли в обиход, что это уже никого не шокирует.
Андре стиснул зубы. Он понимал, что Жак старается уберечь его от возможного потрясения.
Обнявшись на прощание с Кирком, молодой человек направился вслед за Жаком.
На заднем дворе, откуда можно было выехать, не привлекая внимания случайных прохожих, стояли две оседланные лошади.
