Ирэн Фрэн - Набоб
Разглядывая сидящую на подушках и улыбающуюся Сарасвати, Угрюм никак не мог решить одну загадку. Всего неделю назад в своем последнем письме Вендель заверял его, что царица — истая идолопоклонница, кровожадная и развратная. Стало быть, сведения иезуита ненадежны. Что касается кровожадности, он не ошибся: Угрюм понял это по выражению ее глаз, по молниям, сверкнувшим в них при упоминании об англичанах. Что касается разврата, то в этом Вендель вообще мало что понимает, если речь идет не о мальчиках. Впрочем, об этом лучше больше не думать. Угрюм устал, ему было страшно. Все в этой женщине сбивало его с толку. Может быть, только затащив ее в постель, он поймет, как с ней обходиться. Но сейчас самое важное, чтобы она согласилась на брак. И она согласилась. Он заставил ее повторить это.
— Так ты принимаешь мое предложение выйти за меня замуж?
— Да. По христианскому обряду.
— У меня здесь нет священника, который мог бы тебя окрестить. А я тороплюсь с женитьбой. Приближается время, благоприятное для войны.
— Крестить?..
Он перевел это слово на хинди с помощью метафоры, соединив слова «лить воду» и «посвящение». Она вспомнила, что Мадек рассказал ей об этом обряде.
— А разве я не могу выйти за тебя замуж без этого, как ты сказал…
— Крещения… Нет.
Угрюм нахмурился. Он, конечно, мог организовать обряд крещения, заставить первого попавшегося священника благословить брак. Но если эта женщина обнаружит мошенничество, тогда все его планы рухнут. Проще всего было бы выписать отца Венделя, находящегося в двадцати лье отсюда, но иезуит сразу же начнет выспрашивать, исповедовать, шпионить, интриговать. Но Венделя можно и припугнуть.
— Если хочешь, царица, мы станем супругами через три дня.
Угрюм собирался было откланяться, считая, что получил окончательный ответ, но она остановила его движением руки:
— Скажи мне, какой титул носит твоя первая жена?
— У нее нет титула. Ее зовут бегум, по-монгольски. Это — единственная женщина, на которой я женился; она родила мне сына, она нежна и покорна. Она мусульманка.
— Так ты меняешь религию в зависимости от жены?
— Тебя это не касается.
— Не касается. Я хочу сохранить свой титул.
Угрюм сжал пальцы в кулак и рванулся к ней. Сарасвати испугалась, что сейчас он набросится на нее, побьет, задушит. Но отступил, опустил глаза.
— Я не прошу ничего другого, Угроонг. Слышишь? Ничего. Все ясно. Ты — союзник Могола; твои войска… наши войска будут воевать за его интересы. Я хочу иметь титул, который уважают его придворные и вся Индия. А также фиранги!
— Поклянись, что говоришь правду!
— У меня нет ни родителей, ни мужа, ни детей, ни даже бога… Чем же мне клясться?
— Поклянись жизнью того фиранги, который был твоим любовником!
Она даже не вздрогнула.
— Может быть, он уже мертв…
— Нет. Он жив.
— Жив… Значит, пусть он умрет, если я солгала.
Угрюм внимательно посмотрел ей в глаза: не обманывает ли она его? Тот фиранги бросил ее, и, возможно, поэтому она действительно желает ему смерти; в таком случае она может легко солгать. «Надо затащить ее в постель, — подумал он, — после этого я буду знать о ней все». Правда, в этом он тоже не был уверен.
— Пусть будет так, — сказал он, поклонившись. — Через три дня ты станешь моей женой, царица Сарасвати!
* * *Сердце Сарасвати обливалось слезами, но глаза ее оставались сухими. Три дня она не покидала шатра, ожидая, когда прибудет человек в черной сутане, без которого, как ей объяснили, свадебный обряд совершить нельзя.
Сарасвати поняла, что между Угрюмом и другими фиранги нет никакой разницы, разве что та, которая существует между победителем и побежденным. Угрюм, как и англичане, хочет завоевать Индию, всю Индию. Его алчность потерпела поражение, возможно, из-за того, что он действовал из эгоистических побуждений, мечтая о единоличном господстве. А фиранги в красных камзолах наводняют Индию, как термиты, группами. Они постепенно занимают провинцию за провинцией и не ошибаются. Вот почему ей нужен Угрюм, его пушки, его солдаты, даже его вера фиранги; ей нужно разбить врага его же способом, его собственным оружием, и она станет христианкой, чтобы поддержать в себе последнее оставшееся в ней чувство, страсть Кали. Черной Кали. Она знает, что ей придется участвовать в варварской церемонии, совершать нечистые обряды, говорить то, чего она не думает. Но все это неважно. Важно то, что на самом деле во время бракосочетания она освятит свой союз с Кали. Лань, принесенная в жертву на алтаре Годха, была лишь началом.
Сарасвати была поглощена этими мыслями, когда ей доложили, что от Угрюма прибыл посол. Это был немолодой одноглазый фиранги. Он пригласил ее в Диг, где, по его словам, ей будет удобнее ожидать приезда священника.
— Как твое имя? — спросила она, не ответив на предложение.
— Меня зовут Визаж.
— Визаж, — задумчиво повторила Сарасвати. — Визаж… Что ты делаешь при дворе Угроонга?
— Я врач, царица.
— Тогда почему ты явился сюда как посол?
— В твоей стране, царица, лекари тоже часто исполняют роль советников или доверенных лиц.
Он говорил на хинди с сильным акцентом. Ей показалось, что она его уже где-то видела в прошлом. Но она никогда не знала одноглазого фиранги.
— Да, действительно, — кивнула Сарасвати, вспомнив о ласковом добром Мохане. — Я вижу, что ты знаешь Индию. Садись. Итак, твой хозяин хочет, чтобы я вошла в город? Но разве ты не знаешь, что ни одна уважающая себя женщина не приближается до свадьбы к дому своего будущего господина?
Визаж предвидел это возражение.
— Прости, высокочтимая царица, но ваша свадьба необычна, — улыбнулся он.
— Да, это так. Я сама пришла к стенам этого города. Я скиталица, и у меня нет своего очага.
— Мой господин, высокочтимая царица, считает для себя недостойным заставлять тебя и дальше дожидаться у ворот, поскольку священник задерживается, а он обещал тебе сыграть свадьбу сегодня.
— Вернись к своему господину и скажи, что я еще подожду. Я провела в шатре весь муссон, могу остаться в нем и еще на несколько ночей.
— Госпожа… Не надо отказываться. — Эти слова прозвучали как просьба.
— Почему же?
— Я врач и доверенное лицо. Не отказывайся.
— Доверенное лицо! Значит, ты можешь предать меня! Что, если Угроонг хочет заманить меня в ловушку?
— Ну что же, — сказал Визаж и поднялся.
Он был явно уязвлен. Она схватила его за руку и заставила сесть.
— Успокойся. Я верю, что ты говоришь искренне. Объясни же мне, чего от меня хочет Угроонг.
