Александра Рипли - Из золотых полей
— Как же я рада видеть вас, Оскар. Вы что, недавно читали американскую военную историю?
Он поцеловал ее руку.
— Как вы, вероятно, уже догадались, мое просвещение не было добровольным. Недавно меня долго не отпускал от себя один историк, обладающий фонтанирующим красноречием. Так что теперь я эксперт. Если Юг предоставит в мое распоряжение армию, лошадь и парадную серую форму, я восстановлю его попранные права.
Он окинул ее взглядом.
— Я вижу, Лютер неплохо поработал, хотя общий эффект получился все же недостаточно царственным. Чесс, вы — красавица.
Оскар был рад за нее и вместе с тем немного опечален. Пути сердца были ему хорошо известны, и он без труда распознал истинный источник красоты Чесс. Она была любима. Благодаря этой любви она почувствовала себя красивой и в самом деле стала такой. А ее изысканный наряд был только прелестной оправой, украшением ее счастья.
Она выглядела иначе, чем другие женщины, однако отличалась от них не слишком сильно. У ее платья был модный узкий отрезной лиф и жесткая расклешенная юбка с глубокими складками и коротким шлейфом. Декольте было низким, как того требовала мода, пышные рукава доходили до локтя, опять-таки в полном соответствии с последними предписаниями моды.
Однако Лютера осенила оригинальнейшая идея: вместо того, чтобы сшить платье из одного вида ткани — шелка, гипюра или органды, — он сотворил его из лоскутков всех трех. Сначала квадраты темно-зеленого шелка, темно-синей органды и фиолетового гипюра были сшиты вместе, а затем на них была наложена выкройка. Разнообразие цветов и поверхности притягивало свет и взгляды.
Чесс не поскупилась на похвалы Лютеру Уитселу.
— Лютер сделал меня законодательницей мод. Он самый настоящий чудотворец. А теперь, Оскар, расскажите мне о себе: что вы делали в последнее время, как у вас дела?
— Моя дорогая Чесс, вам следует научиться обуздывать свою непосредственность. Никогда не спрашивайте мужчину, как у него дела. Он может ответить вам откровенно, тогда вы ошалеете от скуки, и винить в этом вам будет некого, кроме самой себя.
— Никогда, Оскар. С вами — никогда. Но если не будете говорить вы, тогда буду говорить я. На днях со мной произошел потрясающий случай. Я поехала к Шерлоку Холмсу и…
— К кому вы поехали? — перебил ее Оскар, весело улыбаясь. — А я и не подозревал, что вы сумасшедшая. Это делает вас еще более очаровательной.
Чесс описала ему свои похождения в тумане, и Оскар поклялся, что повторит их в следующий же туманный день.
— Какая невероятно забавная история, — сказал он. — Но я, конечно же, внесу в нее некоторые улучшения.
Чесс почувствовала, как что-то легко коснулось ее шеи, обернулась и увидела Рэндала. От радости у нее едва не подогнулись колени.
— Оскар, дружище, ты здесь третий лишний, — заметил Рэндал. — Я прождал тебя целый день, — тихо сказал он Чесс. — Когда я услышал, как ты смеешься, разговаривая с Оскаром, мне захотелось убить сначала его, потом тебя и напоследок себя. Почему ты не пришла?
— Я забыла.
— Тогда я убью одну тебя. О, черт!
Хозяйка уже рассаживает гостей. Нам нельзя больше разговаривать. Приходи завтра. И пораньше. Поклянись, что придешь.
— Клянусь!
* * *Лорд Рэндал Стэндиш был раздосадован. Справа от него опять посадили девицу, впервые вывезенную в свет и так и не преуспевшую в поисках жениха, хотя лондонский сезон был уже на исходе. Он поднял бокал с вином, давая понять, что пьет за ее здоровье, и устремил на нее восхищенный взгляд. Ну, все, свой долг он выполнил. Хозяйка дома должна быть им довольна.
Где-то далеко, на другом конце стола, слышался смех Чесс. Его звук доносился до Стэндиша сквозь приглушенное звяканье серебряных приборов о фарфор и не громкий шум благовоспитанных разговоров. Неужели все дело в этом удивительном смехе, неужели это из-за него он поставил себя в такое дурацкое положение? Нет, этому должна быть иная, более веская причина. Ведь он, Рэндал, отнюдь не дурак. Он попросил ее прийти к нему на свидание завтра — в этом не было ничего глупого. И в гиперболических выражениях, которые он использовал, тоже не было ничего необычного — это входило в правила любовной игры. Необъяснимым было другое — то, что на этот раз он говорил искренне и всерьез.
У него все уже было распланировано, обдумано до мелочей. Она должна была приехать к нему днем, после его возвращения в Лондон. Сначала он намеревался заняться с нею любовью, а потом положить конец их отношениям. В последнее время она сделалась чересчур требовательной, чересчур зависимой от него, значит, пришло время прекратить их связь. Он знал все предупредительные признаки; в прошлом ему уже не раз доводилось находить тактичные пути отхода из подобных ситуаций.
Но почему же тогда он почувствовал себя уязвленным, когда она не пришла? Он человек слишком искушенный, чтобы испытывать потребность всегда быть инициатором разрыва. Если дама достаточно умна, чтобы первой понять, что роман близится к концу, и первой выйти из игры — что ж, тем лучше. Тем легче для обоих.
Чем же так отличается от прочих этот роман, эта женщина? Отчего он вдруг захотел ее так сильно, что уже начал с нетерпением считать часы, оставшиеся до утра?
Если она сдержит свое слово и придет. Впрочем, нет, об этом незачем беспокоиться. Это одно из ее неповторимых достоинств — чрезмерная приверженность старомодным понятиям, таким, например, как нерушимость и святость обещаний.
Она неповторима. Вот в чем разгадка. Пожалуй, он даже сможет запомнить ее. Все остальные просто слились воедино в его памяти. Надо будет заменить ее чем-то таким же оригинальным, необычным. Кажется, у той маленькой графини, с которой он познакомился, гостя за городом, довольно многообещающие задатки.
* * *Чесс сидела на том же конце стола, что и Оскар Уайльд Все, кто мог слышать его реплики, от души смеялись над его остроумными комментариями к меню. Однако некоторые догадывались, что посмеиваясь над чрезмерным обилием подаваемой пищи, он на самом деле вышучивает их самих. Два вида супа и два рыбных блюда были бы и сами по себе вполне достаточны. Зачем же еще предлагать гостям оленину, цыплят, запеченных в сливках, бараньи отбивные, зобную железу, жареных овсянок, гусиную печенку и куропаток? И все это — всего лишь в качестве закусок перед главным блюдом, жарким, после которого последует еще десерт: различные виды мороженого и пирожных.
Чрезмерный избыток блюд был последним криком моды, образцом для всеобщего подражания. Чесс с удивлением смотрела на расставленные по всей длине стола шесть больших золотых ваз с громадными грудами засахаренных фруктов, блестевших в свете пяти монументальных золотых канделябров. Ей пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть Нэйтена, который сидел напротив и немного наискосок. Когда будут разливать шампанское, она обратит к нему лицо и, глядя на него со значением, поднимет свой бокал.
