Александра Рипли - Из золотых полей
Нэйт сосредоточенно слушал увешанную драгоценностями даму, сидящую справа от него. Как же он терпелив — или ему в самом деле интересна ее беседа? По его виду никогда не угадаешь. Вполне возможно, что его соседка невыносимо скучна, но с другой стороны, Нэйтена иной раз могут заинтересовать самые невероятные вещи. Чесс решила, что спросит его об этом позже. Может быть, ей тоже будет интересно.
* * *— Нэйтен, о чем говорила твоя соседка по столу? По-моему, еще немного — и она заболтала бы тебя до смерти.
— О, это было очень интересно. С тех пор как мы приехали в Лондон, я все никак не мог взять в толк: чем же занимаются все эти люди? Вот я и спросил ее об этом.
— И что она ответила?
— Сказала, что они все время выбиваются из сил, стараясь спастись от скуки.
— И это все?
— Ну, выразилась она, конечно, немного иначе. Она рассказала мне о приемах, о скачках, о поездках в загородные дома, об охоте на куропаток, кроликов, фазанов, а также о теннисе, гольфе, крокете и стрельбе из лука. Все эти ребята прямо себя не жалеют, ездя то туда, то сюда и везде делая одно и то же.
— Нэйтен, ты разговариваешь как какой-нибудь социалист. Что плохого в том, что люди развлекаются?
— Ничего. Только они вовсе не развлекаются, просто мечутся как угорелые, боясь, что если они остановятся, то им станет скучно. Жалкое зрелище.
* * *Чесс потянулась, как кошка, и тихо застонала от наслаждения, когда Рэндал медленно провел руками по ее спине, дразня ее, заставляя изнемогать в предвкушении других, более смелых прикосновений. Ее собственные пальцы и ладони горели, так ей хотелось коснуться его тела, но она сдерживала свой порыв, стараясь сосредоточиться на том, что она чувствовала сейчас, и отгоняя прочь все мысли о будущем.
Она уже столько времени изводила себя мучительными вопросами: что делать, если он попросит ее остаться? И что делать, если не попросит? Потом, потом. Эти мгновения — только о них она будет думать, только их будет чувствовать.
Но вот — слишком скоро — все закончилось.
— Любимая, ты подарила мне величайшее блаженство, — сказал он. — Я тебя никогда не забуду.
— И я тоже всегда буду помнить тебя, Рэндал. А теперь поцелуй меня в последний раз. Мне уже пора идти.
Она не заплакала. Она не могла плакать, потому что ей было слишком больно. Ей так и не пришлось решать: — уехать или остаться? Об этом Рэндал так и не заговорил.
* * *На следующий день Чесс и Нэйт поехали на торжественное открытие моста Тауэр. Казалось, туда съехался весь Лондон. Темза была запружена лодками и катерами, украшенными разноцветными флажками; на обоих берегах толпились улыбающиеся люди.
Мост был настоящим чудом инженерной и архитектурной мысли. Его громадный средний пролет мог раздвигаться, чтобы пропускать большие суда, и подъемный механизм размещался под двумя большими квадратными башнями с железными кровлями, повторяющими форму верхушек башен древнего Тауэра, который темнел невдалеке.
Сам мост был выкрашен ярко-голубой краской, а башни облицованы гранитом, в который были вделаны позолоченные геральдические щиты. На верхушках обеих башен плескались флаги, развеваемые резким влажным ветром.
Приглашенных на церемонию гостей проводили в полосатый шатер, раскинутый близ северного конца моста. Здесь был выстроен род трибуны с ярусами, на которых были расставлены голубые стулья, обращенные к центральному возвышению, украшенному флагами с символикой британского королевского дома.
Чесс раскланялась с другими гостями и села на свое место. Все остальные были явно шокированы тем, что принц Уэльский так приблизил к себе этого американского варвара Ричардсона, вследствие чего два вожделенных билета достались иностранцам. Но Чесс это не смущало: напротив, она даже злорадствовала. Еще приятнее было то, что Нэйтен даже не соизволил занять отведенное ему место. Он, конечно же, успел подружиться с механиками, которые управляли подъемными механизмами, и остался в машинном зале, чтобы наблюдать разведение моста оттуда.
Незадолго до полудня по мосту промаршировали рота солдат и отряд матросов и встали шеренгами по обе стороны его проезжей части. Каждый солдат и каждый матрос держал в руках небольшой, до блеска начищенный медный горн.
На холме Тауэр показалась вереница открытых экипажей. Каждый был окружен конными гвардейцами в красочной форме, и все кони шагали строго в такт. Толпы зрителей разразились приветственными кликами и овациями, солдаты и матросы вскинули свои сверкающие горны к губам, когда на мост выехал первый экипаж, в котором сидели принц и принцесса Уэльские. Все горны трубили в знак приветствия, пока их запряженная четверкой лошадей карета переезжала с северного берега Темзы на южный, где находились более бедные кварталы.
В этих кварталах жили многие из рабочих, строивших мост. Принц и принцесса должны были проехать по празднично украшенным улицам, чтобы тем самым выразить свою благодарность строителям.
Когда через полчаса карета принца и принцессы Уэльских поехала обратно, горны затрубили снова. Чесс смотрела на сверкающие инструменты с восхищением. Как этим молодым людям удается добиться такой слаженности, такой невероятной стройности звучания? Казалось, что это одна рука с одним горном отражается в сотне зеркал.
Затем карета остановилась, и принц с принцессой вошли в шатер. Чесс, как и все остальные дамы, встала, сделала реверанс и снова села. С ее места были хорошо видны принц и его свита. Среди придворных и высокопоставленных чиновников находился лорд Рэндал Стэндиш. Он опекал самую младшую из дочерей принца.
Чесс не услышала ни одной из многочисленных речей, не исключая и той, которую произнес сам Е.К.В. Она смотрела, а не слушала, накапливая в памяти лица и улыбки. Гасси непременно захочет узнать, как выглядели принцессы. А ее собственному сердцу необходимо запомнить каждое из выражений, сменяющихся на лице Рэндала. Но когда после речей звучали аплодисменты, она аплодировала тоже. Затем на всех катерах, заполонивших реку, разом загудели паровые гудки, и Чесс увидела, как центральный пролет моста раздвигается, и две его половинки поднимаются вверх. Рядом выстрелила пушка, все вокруг снова зааплодировали, и церемония завершилась.
«Вот и конец моей жизни в Лондоне», — подумала Чесс и стала смотреть, как принц Уэльский и его свита садятся в кареты, подъезжают к пристани, поднимаются по трапу на разукрашенный флагами пароход и уплывают вверх по Темзе.
Она смотрела, как они плывут все дальше и дальше, прочь из ее жизни. Рэндал ни разу не встретился с нею взглядом.
