Александра Рипли - Из золотых полей
Она обошла вокруг квартала, где должен был находиться дом, в котором обитал Холмс. Входа в него она не обнаружила, ведь на самом деле такой дом не существовал. Впрочем, таблички с номерами домов вообще не были видны из-за пелены тумана. А вдруг в одном из них все-таки находится комната, где великий сыщик держит свою картотеку и научные приборы? В этой клубящейся серой мгле можно вообразить себе все.
Чесс приходилось все время касаться кончиками пальцев каменной стены — иначе она бы тотчас заблудилась, как ее предупреждал обеспокоенный кучер. Она продвигалась вперед не быстрее улитки. Когда на ее пути оказалось выступающее крыльцо, ей пришлось обойти его, постоянно ощущая ногой нижнюю ступеньку, чтобы вновь добраться до более надежной опоры — стены дома.
Это было восхитительное приключение.
* * *— Я беспокоился, как бы ты не заблудилась, — сказал Нэйт, когда она вернулась в гостиницу.
— Я действительно заблудилась и блуждала не меньше часа, — ответила Чесс, — но только нарочно.
И она рассказала ему о невидимых домах на Бейкер-стрит.
— А я едва не свалился в реку, — смеясь, заметил Нэйт. — Думал, что все еще иду по Стрэнду, а оказалось, что я на какой-то улице, перпендикулярной ему. Если бы какой-то мальчишка-карманник не попытался увести мой кошелек, я бы сейчас кормил рыб. Когда он сшиб меня с ног, я смог заглянуть под пелену тумана. Внизу он вроде как колышется, то подымаясь, то опускаясь.
— Жаль, я этого не знала. Я бы могла нагибаться и смотреть, где я нахожусь.
— Хочешь, попробуем вместе?
— О, да!
Они вышли в сад отеля, взялись за руки и, спотыкаясь в тумане, направились в сторону набережной.
— Смотри, он редеет, — огорченно сказала Чесс. — Уже видны лоскутки неба.
— Тогда быстрее ложись, пока он еще не рассеялся. Говорят, летом такие туманы — большая редкость.
Чесс опустилась на колени и растянулась на посыпанной гравием дорожке. Ее нос почти касался гвоздик, растущих у бордюра, и она чувствовала их приятный, пряный аромат.
Полежав с минуту, она почувствовала, как Нэйтен приподнимает ее за плечи.
— Вставай, а то кто-нибудь увидит тебя и вызовет «скорую помощь». Туман быстро тает.
Чесс неохотно встала. У нее уже много-много лет не было случая так отлично развлечься, и она никогда прежде не замечала, как прихотливо красивы маленькие розовые цветки гвоздик.
Они поужинали у себя в номере. Нэйт сказал, что ему неохота натягивать фрачную пару, и Чесс согласилась. Ей тоже не хотелось переодеваться в вечерний туалет.
Куда приятнее побыть в платье, которое она надела к чаю, и в нетугом домашнем корсете.
После ужина они занялись чтением. Нэйт просматривал пачку отчетов, присланных с его фабрик, а Чесс начала читать корректуру романа Джорджа дю Морье, которую ей дал Рэндал. Она вспомнила, как его пальцы соприкоснулись с ее пальцами, когда он вложил листы корректуры в ее руки, и ее бросило в жар и трепет. Скоро он вернется к ней.
Роман был о парижской богеме. Вскоре Чесс так увлеклась им, что забыла обо всем. Героиней романа была молодая натурщица по имени Трилби. Жизнь она вела самую скандальную: позировала голой, ругалась, спала с несколькими мужчинами, нисколько этого не стыдясь, и курила сигареты.
Чесс оторвалась от чтения, чтобы сообщить Нэйтену о пристрастии Трилби к табаку.
— Возможно, все женщины легкого поведения курят. Пошли кого-нибудь в ту часть города, где они обитают, чтобы узнать наверняка. Если окажется, что это действительно так, ты сможешь продавать там много сигарет.
Нэйтен пробормотал в ответ что-то уклончивое и перевернул страницу. Он знал, что некоторые проститутки курят. Он несколько раз посещал один рекомендованный ему дом терпимости, но при этом требовал, чтобы его обслуживали некурящие жрицы любви. Он терпеть не мог запах табака.
Нэйт отправился спать, а Чесс продолжала читать до поздней ночи, увлеченная образом Свенгали, безумного учителя музыки и соблазнителя женщин, который загипнотизировал бедную Трилби и сделал ее своей рабой.
Он также сделал ее величайшей певицей Европы. Под воздействием его чар она обрела такой красивый и чистый голос, что публика готова была целовать ее ноги, всегда босые.
Чесс одну за другой читала длинные колонки текста, напечатанные на дешевой бумаге. Прочитанные страницы она роняла на пол возле своего кресла, и там уже скопилась большая груда лежащих в беспорядке бумажных листков, когда со Свенгали вдруг случился сердечный приступ и он умер за кулисами концертного зала в Лондоне. И в этот же миг Трилби, певшая на сцене, потеряла голос. Чесс ощутила сладкий трепет, и взялась за новую страницу.
Она растроганно плакала, читая о том, как Трилби опускалась все ниже и ниже, а затем, раскаявшись, пришла к спасению.
Читающаяся на одном дыхании сцена смерти, в которой к Трилби возвращался голос и она умирала во время пения, заставила Чесс разрыдаться в голос.
«Какая прекрасная и безнравственная книга», — подумала она. Она сложила листки в аккуратную стопку, решив взять их с собой в Америку и подарить Джеймсу Дайку. Он, конечно, ни за что не станет продавать такую книгу в своем магазине. Да и ей, пожалуй, не стоит давать ее читать членам стэндишского литературного кружка. Чесс захихикала над этой мыслью и легла спать. Она чувствовала себя так, словно и сама каким-то боком причастна к миру богемы. Ведь она знакома с человеком, который сочинил «Трилби». Правда, с виду он вовсе не походил на представителя богемы.
* * *В понедельник газеты вышли с огромными заголовками:
«УБИТ ПРЕЗИДЕНТ ФРАНЦИИ» и «У ПРИНЦА УЭЛЬСКОГО РОДИЛСЯ ВНУК». Берти стал дедушкой, а количество гвардейцев, охраняющих Букингемский дворец, заметно увеличилось.
Чесс очень нравилась торжественная церемония смены караула у дворца. Иногда она специально уходила от Рэндала в такое время, чтобы полюбоваться ею на обратном пути в «Савой». Но сегодня она не была у Рэндала. Он еще не вернулся из Виндзора.
Он, однако, прислал Чесс записку, в которой сообщил, что вернется только после полудня. Зато другая содержавшаяся в записке новость была так хороша, что тут же подняла ее упавшее было настроение.
Одной из гостей в том загородном доме, куда был приглашен Стэндиш, оказалась Дейзи Полинджер, та самая дама, которая, как говорили, желала сбыть с рук кучу старомодной мебели, доставшейся ей в наследство. В своей записке Стэндиш сообщал имя и адрес поверенного, управляющего завещанным имуществом. У этого поверенного, мистера Эдерли, имелись ключи от дома, в котором хранилась мебель, и он был готов показать ее Чесс в любое удобное для нее время.
