Виктория Холт - Сама себе враг
Что до Генриетты, то она отнюдь не выглядела счастливой. Она только спросила меня:
– Филипп действительно собирается жениться… и жениться именно на мне?
Временами я плохо понимала свою дочь. Почему она оставалась такой равнодушной? Почему не кинулась мне на шею, узнав о такой замечательной новости?
– Конечно, он женится на тебе, – заверила я дочь. – В конце концов, это его долг по отношению к собственной стране. Послушай, дорогая моя, если Людовик внезапно умрет, твой муж станет королем!
– Не надо так говорить, матушка, – прошептала Генриетта.
– Не тебе учить меня, что следует и что не следует говорить! – сердито отозвалась я.
Она тут же улыбнулась, поцеловала меня и сказала, что знает, как я люблю ее и как забочусь о ее благополучии. Если я считаю, что ей следует выйти за Филиппа, то она, разумеется, так и поступит.
– Милая моя доченька, – воскликнула я. – Мне кажется, ты не очень рада тому, что вот-вот станешь третьей дамой Франции!
– Откровенно говоря, я вообще предпочла бы пока не выходить замуж, – ответила Генриетта. – Мне хочется поскорее отправиться в Англию и быть там, подле Карла.
– Карл – король, и совершено естественно, что ты восхищаешься им и скучаешь по нему, – проговорила я. – Но ты не должна забывать, что он – твой брат, и у него своя жизнь, а у тебя – своя.
– Но вы же сами говорили мне, что мы поедем в Англию, – с надеждой глядя на меня, сказала Генриетта.
– Конечно, поедем. Как только состоится твое обручение, мы навестим твоего брата, а потом вернемся в Париж и сыграем свадьбу… твою свадьбу, маленькая моя! Я так мечтаю видеть тебя, самую мою любимую дочь, замужем, а моего старшего сына – на престоле его отца! Господи, неужели Ты сжалился над нами и мрак, так долго тяготевший над нашими головами, начинает рассеиваться?!
Потом наступили радостные недели подготовки к обручению. Я была занята с утра до вечера и даже почти забыла о предстоящем морском путешествии, которое наверняка сулило мне плохое самочувствие и расстройство нервов. Однажды меня навестила мадемуазель де Монпансье. Она была очень раздосадована грядущей помолвкой Генриетты и Филиппа и явно надеялась помешать ей.
– Вы, конечно, приехали поздравить меня, – с милой улыбкой обратилась я к посетительнице, желая уколоть ее.
– Наверное, вы, тетушка, довольны тем, что наконец-то добились своего! – иронично, но с явной долей зависти заметила Анна-Луиза.
– Добилась своего? О чем это вы толкуете? – широко раскрыла я глаза. – Я ничего не добивалась, ровным счетом ничего! Вы не представляете, как я была удивлена, когда королева сообщила мне, что Филипп влюблен в Генриетту и не желает видеть своей женой никакую другую женщину!
– Я охотно верю, что вы удивились, – сказала мадемуазель, презрительно улыбаясь. – Кто бы мог подумать, что Филипп способен хотя бы на несколько минут отвлечься от мыслей о своем друге де Гише и поразмыслить о свадьбе.
– О, принц давно уже без ума от Генриетты, – уверенно заявила я. – Моя девочка вне себя от радости. Как это прекрасно – быть любимой таким человеком!
Де Монпансье промолчала. Потом ее лицо приняло несколько озабоченное выражение.
– Я слышала, вы намереваетесь посетить Лондон? – спросила она, меняя тему разговора.
– Да, – удивленно ответила я. – Мы с Генриеттой и впрямь хотим навестить Карла.
– А как поживает английский государь? – осведомилась Анна-Луиза.
– Благодарю вас, у моего сына все хорошо, – гордо вскинув голову, сказала я.
– Я надеюсь, он не забыл дни своего пребывания в Париже и… некоторых старых друзей, – робко произнесла мадемуазель и уже смелее добавила: – Как бы мне хотелось вновь повидаться с королем! Мы несколько раз так мило беседовали с ним.
Я мысленно улыбнулась. Так вот в чем дело! Людовик и Филипп женятся, и эта увядающая девица вспомнила о Карле!
«Но нет, дорогая моя! – подумала я. – Прежде он был королем-изгнанником – и вы отвергли его, теперь же мой сын – самый знатный холостяк Европы, и вам не видать его как своих ушей! Опоздали, милочка!»
Она выглядела очень несчастной, и мне даже стало на какое-то мгновение жаль ее, но нынче, несмотря на все богатство, мадемуазель де Монпансье была неподходящей парой для короля Англии.
…Казалось, в теперешних обстоятельствах поездка в Лондон должна была сулить мне сплошные удовольствия, однако жизнь вновь приготовила мне неприятный сюрприз.
Накануне нашего отбытия из Франции я получила письмо, которое совершенно лишило меня душевного спокойствия. Я читала и перечитывала его, лелея безумную надежду, что смысл написанного ускользнул от меня, однако было ясно, что то, чего я так опасалась, все же совершилось.
Тут как раз вошла Генриетта и, увидев мое исказившееся лицо, в ужасе бросилась ко мне.
Сев рядом со мной, она взяла меня за руку, но я оттолкнула ее и в ярости вскричала:
– Не могу поверить! Этого просто не может быть!
– Что-то с Карлом? – прошептала Генриетта побелевшими губами.
– Вот именно – Карл! – повернулась я к ней. – Твой брат дал свое согласие на это!
Она принялась умолять меня успокоиться и рассказать ей все, но я была не в силах взять себя в руки и бессвязно выкрикивала:
– Джеймс! Это все Джеймс! Он женился на этой шлюхе, на этой интриганке Анне Хайд! Ее отец – известный негодяй, он все продумал, он обманул обоих твоих братцев… Без моего согласия… без материнского благословения!
– Он очень любил ее, – тихо проговорила Генриетта.
Я чуть не ударила ее – ее, мою дочь!
– Любил! – возопила я. – Да она заманила его в ловушку! Я так и знала, что этим кончится, я видела, к чему идет дело! И зачем только Мэри приблизила ее к себе, зачем привезла в Париж?! Какой ужас! И брак был заключен как раз вовремя, прежде чем родится их ребенок… Теперь ее ублюдок будет признан законнорожденным!
– Но матушка, наверное, Джеймс хотел именно этого! – пыталась успокоить меня Генриетта.
– Нет, это она, это все она! Подумать только, ребенок! Да, дело зашло уже слишком далеко… – волновалась я. – И почему меня там не было? Я бы вмешалась, я бы расстроила этот брак! Но Карл, Карл! Как он мог позволить такое?!
– Но ведь они сделали это тайно… – напомнила мне Генриетта.
– Да, но твой брат намерен принимать эту женщину при своем дворе! – возмущалась я.
– Потому что она жена Джеймса, матушка, – заступалась за брата Генриетта.
– Развратница! Ничего, скоро мы будем в Англии, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы брак был признан недействительным, – резко заявила я. – Господи, а все потому, что Карл так равнодушен к творящемуся вокруг него. Я так и вижу, как он пожимает плечами и произносит что-то вроде: «Ну что ж, это их дело, не мое…» Король не должен вести себя подобным образом, так недолго и трона лишиться!
