Елена Арсеньева - Последнее лето
А что, если она ошибалась с самого начала? Если все они только и мечтают, чтобы сбылась строка из песни: «Кто был никем, тот станет всем»? Если они видят в революции лишь средство возвыситься? Уничтожить прежних господ и самим стать господами? В точности как слуги… люди холопского звания…
Марине становилось жутко при одной мысли об этом. Потому что, значит, и Андрей такой же? И Андрей?!
Он исчез из ее жизни, как и не был никогда. Не появлялся, не звонил, не писал. Марина знай набирала заветный номер «Сормово, 11—17», однако там никогда никто не отвечал. Добраться до Туманского в управлении завода, в больнице было невозможно. Услышав, кто его спрашивает, отвечали:
– Извините, сударыня, он занят, к аппарату подойти не может. Когда освободится, сего не ведаем.
Наконец Марина поняла: Андрей вовсе не занят денно и нощно, он скрывается от нее. Но почему?! Из-за того, что сделал этот мерзкий человек, этот подлец, который называл себя ее отцом? Марина от души желала ему страшных мучений перед смертью. Говорят, раковые больные умирают в мучениях. Представляя, как корчится Аверьянов в каком-нибудь замшелом скиту, глядя на мрачно мерцающую медную безглазую икону, которая в семье старообрядцев-Аверьяновых переходила из рода в род, Марина на некоторое время чувствовала себя получше. Но стоило только вспомнить об Андрее – и ей опять становилось невмоготу. Словно у нее у самой был рак, который вот-вот сведет ее в гроб, но сначала измучит болью, изгрызет душу, сердце, плоть.
Андрей вел себя совершенно так же, как вел бы какой-нибудь пошлый жених-мещанин, который рассчитывал жениться на богатой невесте, а она в одночасье сделалась бесприданницей. Таких историй Марина знала множество. Мужчины в подобных случаях с девушками не церемонились – бросали их не глядя, даже если им уже выпадала возможность попользоваться девичьей доверчивостью. Рассказывали про одну покинутую невесту, которая выпила уксусу, потому что оказалась беременна от такого жениха-изменщика.
Марина каждое утро становилась в ванной-молельне перед зеркалом и с ужасом рассматривала свое полное тело: не растет ли живот?
Сделавшись женщиной в тринадцать лет, она все же была на диво невежественна в самых обыденных вещах. Историю жизни генеральской дочери Софьи Перовской, историю героической Марии Спиридоновой могла бы рассказать, разбуженная и среди ночи, но даже не представляла, что происходит в женском организме, когда в нем зачался ребенок. Живот растет, это да. А что еще? Тошнит, кажется, аппетит пропадает. Нет, ее не тошнило, а аппетит у Марины всегда был чрезмерный. И теперь никак не уменьшился. А живот вроде бы покуда не рос…
Ей даже посоветоваться было не с кем. Разве только с Василисой. Но слезливая, назойливо-преданная Василиса сделалась Марине вдруг отвратительна.
Подруг, с которыми можно было бы поговорить о всяких дамских секретах, у Марины никогда не имелось. А знакомые… Тамарка Салтыкова в психушке. Варька Савельева – глупая мещанка, с ней и словом-то перекинуться противно. Сашка Русанова…
Сашка Русанова!
При мысли о ней у Марины делалось темно в глазах от ненависти. Как, каким образом умудрилась эта сладкая дура влезть в душу отца?! Может быть, у них что-то было, а? Что-то гнусное… И Сашка выпросила у отца награду для себя и для брата? Королевскую награду!
Странно, однако к Шурке Русанову Марина особой враждебности не испытывала. Трусоватый, болтливый, фатоватый мальчишка, вот и все. А Сашка… стройная, хорошенькая, мягкая…
«Ненавижу ее! Ненавижу!»
Шурка получит деньги только через четыре года. Долгий срок. Все равно что никогда! За это время запросто может совершиться мировая революция и деньги перейдут к тем, кому они должны принадлежать по праву: к рабочим и крестьянам. А Сашка получит право распоряжаться деньгами не через четыре года, а когда выйдет замуж. Может быть, уже через месяц!
Марина раньше даже думать не хотела о замужестве. Но когда у нее появился Андрей… Когда появился Андрей, мир взорвался ослепительными надеждами и мечтами. Как было бы хорошо: выйти за него, отдать все деньги партии и жить в эмиграции, на нелегальном положении, где-нибудь в парижских трущобах, как Ленин и Крупская! Питаться чем попало, болеть туберкулезом – обычной болезнью русской революционной, да и не только революционной, интеллигенции – и подрывать, подрывать, подрывать основы капиталистического строя! А потом вместе пойти в последний и решительный бой и, если нужно, погибнуть на баррикадах, прикрывая друг друга своими телами, искромсанными пулями, которые выпустят в них опричники самодержавия!
При такой мысли у Марины слезы катились из глаз от умиления, и она испытывала чувство, сходное с тем, что обрушивалось на нее, когда она подмахивала Андрею. Это было счастье, счастье, счастье! Но счастье длилось так недолго…
Теперь выяснилось, что не она, Марина, и не совместная мученическая, во имя революции, смерть на баррикадах были нужны Андрею, а деньги Аверьяновых. И, вполне возможно, в погоне за ними он уже начал ухаживать за Сашкой Русановой!
Эта ужасная мысль возникла во время очередной бессонницы и более уже не оставляла Марину.
Теперь в каждой паре, попадавшейся ей навстречу во время прогулок по городу, она видела Андрея, идущего об руку с Сашей. Марина обгоняла парочку, заглядывала в лица молодых людей, чем ужасно их конфузила. Но ей и в голову не приходило извиниться – мчалась дальше вне себя от радости: не они! Не они! Но вот появлялась другая пара, и опять Марина сходила от ревности с ума, и опять забегала вперед, оборачивалась, разглядывала влюбленных, а потом бежала дальше, гонимая своей навязчивой идеей…
И вдруг на Новой площади она увидела Сашку. Настоящую, не воображаемую. Сашка шла не одна, но и не с Андреем, а с какой-то девчонкой совершенно пролетарского вида – в простенькой жакетке, темненькой юбчонке, платочке беленьком. Сашка была в шляпке с вуалькой. Ишь, вырядилась! Собственно, именно по шляпке Марина и узнала кузину. Прошлым летом они эту шляпку вместе покупали: Марина, Тамара и Сашка. Марина в их компанию мещаночек попала, конечно, совершенно случайно, торчала как дура у прилавка, пока они мерили шляпки, и недоумевала, как можно столько времени, необходимого для освобождения угнетенных, потратить на такую ерунду.
Итак, точно, без сомнения – Сашка… Ну и куда она бежит, интересно? Куда спешит?
А вдруг на свидание с Андреем?
Марина со всех ног бросилась следом. Разумеется, она не стала забегать вперед. Зачем? Еще спугнет Сашку!
Она пошла сзади, держась в нескольких шагах, не сводя глаз с девушек.
