Мэгги Осборн - Лучший мужчина
— Спокойной ночи, любовь моя. Добрых тебе снов.
Стоя на четвереньках, Алекс развернула спальник, дрожащими руками перебирая вещи. Надо было удостовериться, что там есть все, что ей требовалось. Потом она легла и закрыла глаза руками.
«Я могу. И в этом я не ошибаюсь. Никогда еще я не поступала так правильно».
Фредди и Дэл сидели на пригорке плечом к плечу и смотрели через костер на Лутера и Лес. Лес и Лутер держались за руки, заглядывая в глаза друг другу, и эта трогательная сцена привносила что-то очень хорошее в грустные мысли, которые теснились в голове у Фредди.
Ей не хотелось, чтобы этот перегон заканчивался.
Никогда больше не испытает она того неописуемого возбуждения, когда гонишь быка в стадо, никогда не придется ей спать под звездным небом. Никогда больше жесткое мясо и непропеченный хлеб не покажутся ей пищей богов. Никогда не придется ей с такой же ясностью почувствовать всю силу своих рук, ног и тела. И горячий конь не понесет ее больше в прерии, и не лежать ей в объятиях мужчины, которого она любит всей душой.
Фредди прислонилась к плечу Фриско и закрыла глаза. Им не жить вместе, если кто-то из них не предаст свою мечту, не растопчет мечту другого. Почему, почему нельзя что-нибудь придумать, что устраивало бы обоих?
Дэл обнял ее одной рукой.
— С тобой все в порядке?
— Я чувствую себя так же беспомощно, как, по-видимому, чувствует себя Джон.
Джон сидел неподалеку от Лутера и Лес, сжимая в руках пустую чашку, и смотрел на огонь, на язычки пламени, касавшиеся дна кофейника. Последнюю неделю он был почти таким же молчаливым, как вначале, когда еще не мог говорить.
— Где же Алекс? — спросил Дэл, нахмурившись, и посмотрел в сторону полевой кухни.
— Не знаю. Ее уже не видно несколько часов.
И вдруг она услышала, как вскрикнул Дринкуотер, а другой погонщик уронил кружку. Пальцы Фриско больно сжали ее плечо, и Фредди взглянула в том же направлении, куда смотрели все. Алекс стояла возле фонаря, висящего на фургоне, опираясь на костыль.
Но это была не та Алекс, которую Фредди видела в течение последних нескольких месяцев. Ее роскошные светлые волосы были убраны в высокую прическу и украшены крохотными дикими розочками. На ней было синее шелковое платье, которое очень шло к ее глазам. Такой красивой и элегантной Фредди ее ни разу не видела.
Глядя на Джона, Алекс сделала несколько шагов к нему с помощью костыля. Фредди поднялась, и другие погонщики молча встали, наблюдая за развитием событий. Тишина стояла такая, что слышно было, как трещит в костре хворост, как ворочаются сонные лонгхорны.
Когда Джон встал, Фредди затаила дыхание, чувствуя, как в горле растет комок. Глаза его осветились пониманием, он всплеснул руками, не зная, что делать от счастья, и в глазах его заблестела влага.
Алекс подошла к костру и обвела взглядом лица погонщиков.
— Спасибо, — сказала она, обращаясь к Фредди. Ее тихий голос в тишине звучал очень громко. — Я люблю тебя.
Фредди кивнула, улыбнулась и заморгала часто-часто. Она сжала руку Дэла так, что побелели костяшки пальцев.
Затем Алекс, набрав в легкие воздух, швырнула костыль в огонь. Погонщики разом охнули, Фредди вскрикнула, но Алекс не упала. Она стояла ровно, развернув плечи, статная и красивая, с высоко поднятой головой, и сияющими глазами смотрела на Джона. Когда он бросился к ней, она улыбнулась и покачала головой. Затем, решительно поджав губы, она сделала к нему свой первый шаг, покачиваясь и расставив для равновесия руки, затем, удерживая взгляд на его лице, сделала второй шаг.
Дэл откинул голову и издал боевой клич. Погонщики взорвались аплодисментами и бурно стали поздравлять Алекс, которая от волнения споткнулась и упала в объятия Джона. Он прижимал ее к себе, пряча лицо в облаке ее волос. Кружки с кофе взметнулись в воздух, ковбои выкрикивали шутливые тосты, каждый старался похлопать Алекс по плечу и сказать что-нибудь ободряющее. Лес вытирала счастливые слезы. И Фредди тоже смахнула слезу.
Джон повел Алекс подальше от костра — они, естественно, искали уединения. Они шли в обнимку, заглядывая друг другу в глаза. Фредди не сомневалась, что Алекс научится обращаться с протезом как с родной ногой, ибо все, за что она бралась, Алекс всегда доводила до совершенства.
Дэл обнял Фредди, коснувшись подбородком ее макушки.
— Что бы ты ей ни сказала, каким бы образом ни помогла… Я рад.
— И я тоже, — ответила она тихо, глядя, как Джон подхватил под руку споткнувшуюся Алекс.
Она слышала, как они оба рассмеялись, видела, как повернулись друг к другу лицом и слились в один силуэт.
У Алекс был Джон. У Лес был Лутер. У Фредди — еще несколько дней горько-сладостного счастья.
Долгое, трудное путешествие подошло к концу.
Стадо улеглось спать на берегу Смоки-Хил-Ривер, что протекает в паре миль от Абилина. Утром они поведут лонг-хорнов по главной улице к загонам, где стадо пересчитают, взвесят, а затем погрузят в железнодорожные вагоны и повезут в Чикаго.
По традиции последнюю ночь никто не спал. Все сидели вокруг костра, вспоминая все самое хорошее и самое плохое, что случилось за время перегона, и заранее смеялись над теми байками, полными выдумки и преувеличений, которые рассказывали и будут рассказывать друг другу ковбои от Техаса до Канзаса. Фредди слушала их, сколько могла, но понимая, что настроение ее не улучшится, готовая расплакаться и не желая портить другим праздник, отошла от костра. В последний раз она хотела посмотреть на спящий скот, в последний раз послушать, как во сне фыркают быки, а затем, коротко промычав, снова ложатся.
Как она и думала, Дэл последовал за ней в темноту, подошел к ней сзади и обнял за талию. Вместе они слушали, как ковбои в ночном обходе поют потихоньку нескончаемые «колыбельные», успокаивая своими голосами дремлющий скот.
Каждую ночь они теперь уходили подальше, чтобы побыть вдвоем. Каждую ночь они любили друг друга, но чувство безнадежности и отчаяния мешало им сполна насладиться страстью. Фредди знала, что эта ночь будет худшей из всех. Закрыв глаза, она прислонилась к его груди, призывая себя не портить последнюю ночь слезами. Потом у нее будет сколько угодно времени, чтобы наплакаться всласть.
— Дэл, я могла бы поехать в Монтану… Мне понравится жить на ранчо, я знаю. Раньше я не могла бы так сказать. Теперь я знаю лонгхорнов и понимаю, что такое вести дела ранчо.
Дэл опустил голову и поцеловал ее в висок.
— Но ты возненавидишь снег и холодные зимы. И городов там нет, по крайней мере достаточно больших, чтобы построить театр, Фредди. — Помолчав, Фриско добавил: — Возле Сан-Франциско тоже могут быть ранчо.
