Джил Лэндис - Прекрасная мечта
В этой убогой комнатенке не было ничего, кроме узкой кроватки, застеленной скучным грязно-коричневым покрывалом, небольшого шкафчика с вделанным в створку зеркалом, умывальника и керосиновой лампы с треснутым колпаком. На полу не было даже лоскутного коврика, который хоть немного спасал бы от холода, наверняка вползавшего сюда по ночам. На фоне нового обиталища ее обшарпанная маленькая комнатка в заведении Куинси выглядела настоящим дворцом. Она пожалела, что не набралась наглости и не прихватила с собой цветастое покрывало.
Эва встала перед зеркалом, пальцами пригладила волосы, ниспадающие ей на плечи, смахнула с носа муку. Она боролась с искушением немного подкрасить губы, но потом передумала. Теперь ей следует вести себя, как настоящая леди.
На заднем крыльце послышались шаги. Едва сдерживая волнение, она помчалась обратно в кухню. Первым шел Лейн, судя по всему пребывающий в дурном расположении духа. Мальчик кивнул ей, но не улыбнулся.
– Все готово. Прошу к столу. – Эва сделала приглашающий взмах рукой, отметив про себя, что все выглядит безупречно. Она вымыла посуду – разномастные стаканы и рюмки сверкали. Для симметрии водрузила в центр стола глиняный кувшин с питьевой водой. Она слышала отдаленный звук мужских голосов. Мужчины поднимались по заднему крыльцу, переговариваясь довольно громко.
Чейз Кэссиди, возглавлявший шествие, появился на пороге. Он подошел к Лейну, небрежно положил руку на его плечо и напомнил:
– Не забывай о хороших манерах. Руки мыл?
Лейн немедленно внутренне подобрался и отстранился от Чейза. Он бросил взгляд на Эву и насупился еще больше, а потом снова перевел глаза на Чейза.
– Да, – ответил он едва слышно. – Мыл. – Он избегал встречаться глазами с Эвой и просто прошмыгнул на свое место за столом.
Хлопоча у плиты, Эва притворялась, будто не замечает размолвки между двумя Кэссиди. Один за другим на пороге появлялись работники. Она не смотрела в их сторону, потому что в это время наполняла едой тяжелое овальное блюдо. Картофельное пюре она выложила причудливым пушистым бордюром, а в середину поместила говядину, плавающую в густой жирной коричневой подливе. В кои-то веки она делает именно то, что ей всегда нравилось, и она была в таком упоении от своего первого успеха, что постоянно сгоняла с лица улыбку, чтобы не выглядеть круглой дурой.
Шебуршание и скрежетание ножек стульев о пол внезапно стихло. Эва повернулась вокруг своей оси с блюдом в руках и замерла, потому что ковбои, стоявшие вокруг стола, пожирали ее глазами так, как будто до этого в жизни никогда не видели экономки.
– Пожалуйста, садитесь, – пригласила она.
Все сели.
Эва протянула блюдо Чейзу, сидевшему во главе стола. Пока он накладывал себе порцию, она стояла сбоку от него и улыбалась разношерстной компании мужчин за столом, очень надеясь, что никто из них не узнал ее. Именно с такими простыми ребятами она привыкла общаться в дни работы в танцзале. Мексиканец, которого она заметила раньше, выглядел куда менее зловещим без своего широкополого сомбреро, затеняющего лицо. У него были глубокие карие глаза, с лучиками глубоких морщин по углам. Он пристально посмотрел на нее, потом кивнул, но не улыбнулся и не проронил ни звука.
Она подождала немного, давая Чейзу возможность представить ее. Но потом, забеспокоившись, что, пока он надумает открыть рот, ее хлебцы остынут, решила взять инициативу в свои руки.
– Меня зовут Эва Эдуарде. Я ваша новая кухарка и экономка, – представилась она. – Мне очень приятно со всеми вами познакомиться.
Мексиканец встал.
– Я – Рамон Валенсуэла Ортега Альварадо. Я – права рука, первый помощник и заместитель. Добро пожаловать, сеньорита.
Неожиданная галантная речь помощника, прозвучавшая так сухо, несколько удивила ее. Потом она улыбнулась, показывая, что знакомство состоялось, и остальные трое ковбоев вскочили на ноги.
– Я – Нед Делмонт, мэм. – Огненно-рыжий парень так таращил на нее глаза, как будто не смел моргнуть из боязни, что тогда это видение исчезнет. Он был среднего роста, загорелый. Несмелая улыбка почти терялась под его пшеничными усами.
– Я – Джетро Адамс, – представился другой молодой мужчина лет двадцати с хвостиком, сидевший рядом с Недом. Он был такой же комплекции, косолапый, с каштановыми волосами. Несмотря на сломанный нос, по-своему симпатичный и хорошо сложенный. Как и Нед, он не сводил с нее глаз.
Эва переключилась на последнего ковбоя. Он казался дряхлым стариком, его кожа была даже темнее, чем у смуглолицего Рамона Альварадо.
– Я – Орвил Браун, – проскрипел он, как кофемолка, в которую насыпали горсть щебня. – И я хочу сказать, что это очень здорово, видеть на своей тарелке что-то лучшее, нежели бобы, рис и мухи. И, конечно, самое замечательное, что у нас поселилась такая милая леди.
У него был тягучий южный выговор, и она пожалела, что ей никогда не доводилось изображать южный диалект на сцене. Величественно, как сезонный трагический актер в конце монолога, он поклонился и медленно опустился на свой стул. Орвил двигался так, как будто малейшее усилие причиняло ему нестерпимую боль. Глаза старика были налиты кровью, плечи опущены, а пух на голове, оставшийся вместо волос, был совершенно седым. Интересно, сколько времени этот темнокожий человек работает здесь? Он выглядел наиболее вероятным хозяином старого кресла-качалки, которое стояло на крытой веранде.
Эва скрестила руки на груди.
– Я просто счастлива со всеми вами познакомиться. И я так благодарна мистеру Кэссиди за предоставленную мне возможность…
– Мисс Эдуарде, мы хотели бы приступить к еде. Не соблаговолите ли вы сесть, чтобы и все остальные прекратили свои приседания.
Всем своим видом выражая нетерпение, Чейз Кэссиди смотрел на нее, постукивая большим пальцем по столу. Подливка на его тарелке уже начала остывать. Блюдо ковбои передавали из рук в руки. Лейн положил себе добавки, но молча уставился в тарелку, плотно сжав губы.
– Приступайте, пока все не остыло, а я пока достану фасоль и выпечку. – Она бросилась к плите и, начав вытаскивать противень с хлебцами, обожгла руку и выронила противень, который с грохотом упал обратно на решетку духовки. По счастью, ни один из ее золотистых хлебцев не пострадал. Эва схватила скомканное полотенце, прихватила противень, вытащила его и высыпала хлебцы на поднос. Быстро поставив ароматный хлеб на стол, помчалась за кастрюлей с тушеной фасолью. На каждую тарелку она шумовкой положила горсточку фасоли.
Предоставив ее самой себе, никто даже не думал подождать, пока она сядет. Вместо этого парни уткнулись в свои тарелки и набивали рты едой. Когда Эва наконец добралась до своего стула, все бросили ножи и вилки и вскочили на ноги.
