Барбара Картленд - Цветы пустыни
В голосе ее прозвучал оттенок ужаса, и Селим не был этим удивлен.
Погонщики верблюдов рассказали, какая участь постигла человека, который нанял их и попытался пробраться в Каабу.
Ужасных подробностей его смерти хватило бы, чтобы дрогнуло сердце даже самого стойкого человека.
Несколько дней после этого Медина была сама не своя и почти все время молчала.
Было очень мало надежды, что она когда-нибудь забудет то, что услышала от погонщиков.
— Ты, конечно, попробовал его отговорить? — спросила она Селима.
— Я оставил эту попытку тебе.
— Мне?
— Ричард Бертон обещал этому англичанину, что я найду ему проводника, которому можно доверять.
— Ты хочешь сказать, что я… поведу его в Мекку?
— Путь до Мекки неблизкий, — с улыбкой сказал Селим, — и по дороге вам будет на что посмотреть!
Медина рассмеялась, и ее темные глаза осветились изнутри.
— О, Селим! — воскликнула она. — Какой ты хитрец!
Конечно, это разумно. Если бы ты стал его отговаривать, он мог бы попытаться добраться до Мекки без твоей помощи.
— Ты поможешь ему. — Селим сделал жест, который был гораздо выразительнее этих слов.
— Ну конечно! — сказала Медина. — А по пути я и впрямь увижу много нового.
Она на мгновение задумалась и добавила:
— Я хотела бы взглянуть на этого английского господина… Но сначала мне нужно поспать.
— Комната ждет тебя, дитя мое.
Медина поднялась на ноги и внезапно почувствовала, что ужасно устала.
— Еду тебе принесут, — продолжал Селим. — А когда ты закроешь глаза, подумай о том, что твой отец сейчас пребывает в покое с Аллахом.
— Я знаю, что отец хотел бы, чтобы ты… помог мне… И именно это ты уже сделал… — тихо сказала Медина.
Она поклонилась Селиму, надела махрану и закрыла лицо свободным концом.
Потом она вышла из комнаты.
Селим откинулся на подушки.
— Да не оставит ее Аллах своей милостью! — чуть слышно пробормотал он.
Глава 3
Расставшись с Ричардом Бертоном, маркиз первым делом отправился в самый большой в Каире книжный магазин.
Он купил по экземпляру всех книг об Аравии, которые там имелись.
Впрочем, их было немного, в основном французские или немецкие, но, к счастью, маркиз знал эти языки.
Еще ему встретилась книга, посвященная собственно; арабам, и маркиз решил, что она тоже может оказаться полезной.
Потом он поехал в британское посольство и, осведомился, нет ли у них человека, который мог бы учить его арабскому языку, а заодно составить, ему компанию в плавании по Красному морю.
— Вероятно, я задержусь на некоторое время в Порт-Судане, — высокомерно сказал он, — но это зависит от того, насколько интересной мне покажется эта часть побережья.
Секретарь посольства ушел, пообещав выяснить, что можно сделать, и вернулся с хорошими новостями.
— У нас в штате есть человек, милорд, — сказал он маркизу, — приехавший из Омана. Через месяц он выходит на пенсию.
Глаза маркиза вспыхнули. Он еще раз подумал, что судьба явно благоволит к нему.
— Он известный ученый, — продолжал секретарь, — и»я уверен, если мы отпустим его на пенсию месяцем раньше, он будет рад совершить небольшое путешествие на таком комфортабельном судне, как яхта вашей светлости.
Маркиз едва мог поверить в такую удачу.
С первой минуты знакомства со своим учителем арабского языка маркизу стало ясно, что это действительно весьма культурный и образованный человек.
Отплытие пришлось задержать на день, потому что арабу надо было собрать вещи.
Маркиз послал телеграмму Бертону, извещая его о том, что будет держать с ним связь через британское консульство в Адене.
Маркиз понимал, что в Южной Аравии больше нет места, где могут принять телеграмму.
Посол пригласил его отобедать, и из беседы с ним маркиз узнал об Аравии много такого, чего не знал прежде.
На следующий день он вернулся в Каир со своим преподавателем.
Едва они поднялись на борт «Морского Ястреба», маркиз принялся за изучение арабского языка с таким рвением, которое удивило бы его лондонских друзей.
Язык оказался не таким сложным, как боялся маркиз.
В то же время он понял, что на его изучение потребуется гораздо больше времени, чем он думал сначала.
Тем временем яхта миновала Суэцкий канал, который был вырыт за девять лет до этого, и вошла в Красное море.
Когда они достигли Джидды — ближайшего к Мекке порта, — маркиз убедился, что правильно сделал, послушав совета Бертона плыть дальше.
Один лишь зной сделал бы смертельными для маркиза сто тридцать миль, отделяющие побережье от Священного Города.
Маркиз был достаточно осторожен, чтобы не показать своему учителю, что особенно интересуется Меккой.
Все свободное время он посвящал изучению не только языка, но также обычаев различных народов и племен.
Познания Абдула Рая в этой области были необычайно обширны.
Он был вполне доволен предложением маркиза отправиться в Кану.
Там Абдул собирался сесть на корабль, который доставил бы его в Маскат.
Или же он мог присоединиться к каравану, возвращающемуся за новым грузом ладана в Дофар.
Маркиза весьма заинтересовала книга, которую ему подарил Бертон, и поэтому он искал другие труды, посвященные той же теме.
Раньше он обо всем этом и понятия не имел и теперь хотел узнать побольше о торговле благовониями.
Он с интересом узнал, что в римском мире ладан применялся в обрядах сожжения умерших.
Он прочел, что Нерон на похороны своей супруги Поппеи истратил столько ладана, сколько его собирали в Аравии за год.
И все же твердое намерение достичь Мекки не покидало его, и это было важнее всего остального.
Маркиз полагал, что хадж, предпринятый им, не только станет ответом на притязания Эстер, но и возвысит его в собственных глазах.
За время плавания по Средиземному морю маркиз, возможно, впервые за много лет взглянул на себя со стороны и не был в восторге от того, что увидел.
Он понял, как понял еще раньше Руперт, что впустую растрачивал время на женщин, которые иногда и способны разжечь в мужчине огонь страстей, но не дают никакой пищи для его души.
В этом смысле Эстер с ее неземной красотой, по сути, ничем не отличалась от прочих красавиц.
Он истратил на них уйму времени, не говоря уже об огромном количестве денег.
Попытка Эстер навязать ему чужого ребенка оскорбляла его и приводила в бешенство.
И все же маркиз был достаточно честен, чтобы признать, что рано или поздно что-то подобное неизбежно произошло бы.
И корень зла был не только в Эстер, но и в нем самом.
»Как я мог быть настолько наивным, — сердито спрашивал себя маркиз, — чтобы доверять ей и, расставаясь с ней, надеяться на ее порядочность?»
