Сьюзен Виггз - Дороже всех сокровищ
— Я думала о бабушке и дедушке, Родриго. Господи, что я им скажу?
— Что, кроме правды, ты можешь сказать им? Скажи, что их сын погиб так же, как и жил — храбро. Они перенесут это. С тех пор, как твоя мать умерла, а Филипп начал болеть, они готовы к его смерти. Много раз они прощались с ним, когда тропическая лихорадка укладывала его в постель.
— Но узнать, что он погиб так ужасно… так страдая.
— Он умер быстро и с честью, как герой, мучача, — жара, по всей видимости, раздражала его. — Пожертвовав жизнью ради другого. Можно умереть гораздо хуже.
— Да, — вырвалось у нее, — например, отравляя себя ромом.
Родриго бросил на девушку гневный взгляд, но тут же смягчился:
— Давай не будем нападать друг на друга. Сейчас не время…
— Извините.
Энни украдкой потрогала кольцо с рубином, которое висело на шнурке на груди. Она носила его, спрятав в корсаж. Мешочек с платком и ключ от сундука отца найти не удалось. Эта потеря очень беспокоила Энни. Большой, тяжелый сундук хранил доказательства истинного происхождения ее отца, но об этом, конечно, никто не мог знать. К тому же сундук надежно спрятан в усадьбе Гема-дель-Мар.
Энни ехала по знакомой тропинке, стараясь не вспоминать о том, как этим путем ездили они с отцом, распевая матросские песни, чтобы скоротать время. Тропа казалась более заросшей, чем помнила Энни. Вдоль дороги стелились лианы. Низко нависающие ветви с плотными блестящими листьями почти касались ее головы и плеч. Странно, у дедушки Уилла был опытный управляющий, почему же дорога не расчищена?
С каждым шагом заросли становились все гуще и непроходимее. У Энни возникло неприятное чувство, что она едет по длинному зеленому тоннелю. Темнота была странной, окрашенной зеленым светом. Стало слышно журчание бегущего по камням ручья, и она вспомнила, что местные жители называют это место священным жилищем лесных богов. Когда-то давно жившие в усадьбе слуги рассказывали ей удивительные истории, казавшиеся еще более интересными и увлекательными потому, что их было запрещено рассказывать девочке, воспитанной в строгости католичества. Слушая эти истории, она испытывала и страх — ведь люди, когда-то населявшие остров, давным-давно погибли от рук испанских конкистадоров.
Она прислушивалась к звукам, стараясь распознать равномерный хруст, издаваемый устройством, выжимающим белую жидкость из мясистых стволов тростника, или песни рабочих, обслуживающих аппарат. Теперь она должна была уже почувствовать сладкий аромат кипящего тростникового сиропа. Но вместо этого до нее доносилось только жужжание джунглей, и единственным запахом, улавливаемым ею, было тяжелое пьянящее благоухание растений.
Энни через плечо посмотрела на Родриго, и ей показалось, что его посадка на муле стала прямее. Плечи его напряглись, он вытянул шею, стараясь разглядеть что-то впереди.
— Что-то не так, Родриго? — поинтересовалась она.
— Да.
Они достигли вершины последнего холма перед усадьбой. Мулы вынесли их под купол сияющего солнцем неба, над ними быстро проплывали облака, а вокруг были настоящие джунгли.
— Мы заблудились, — раздраженно заявила Энни.
Родриго вывел мула вперед.
— Нет, не заблудились, Энни… — что-то в его голосе заставило ее вздрогнуть. — Мучача, я хочу, чтобы ты вместе со слугами подождала меня здесь.
Он не сводил глаз с темной долины, раскинувшейся перед ними. Энни посмотрела в том же направлении. От предчувствия страшного ее окатило холодным потом. Стоящие далеко внизу постройки сплошь заросли виноградом. И вилла ее деда и бабушки — ей был виден только фрагмент крыши, выложенной красной черепицей, и надворные строения — домики слуг, сараи и конюшни. Все это было на месте, но имело абсолютно нежилой, заброшенный вид.
— Нет! — вырвалось из ее сжавшегося горла.
Энни пришпорила мула и направила его вниз, в долину, не обращая внимания на протесты Родриго.
«Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы они были живы…». Несвязные молитвы проносились у нее в голове. С ними, должно быть, все в порядке, не могли же они бросить свой дом.
Но когда Энни и Родриго достигли усадьбы, угасла последняя искорка надежды. Пришлось ждать, пока двое слуг не расчистили тропу через ту лужайку, где Энни играла ребенком, раскинувшуюся перед верандой, на которой бабушка пела ей и рассказывала сказки.
Роскошный когда-то дом с лепниной и черепицей, дорогими застекленными окнами и железными воротами искусной работы превратился в развалины. Вязкая плесень покрывала побеленные известью стены, в окнах поблескивали осколки стекол, от почерневших потолков исходил запах гари. Входная дверь, казалось, была сорвана с петель.
Родриго понуро вошел внутрь.
— Энни, оставайся…
— Нет, — просто сказала девушка, следуя за ним.
— Тогда будь осторожна.
По мере того, как они продвигались по комнатам и дворикам виллы, их глазам представали страшные картины разрушения и насилия. Кто-то нарушил покой и благополучие дома бабушки и дедушки. Кто-то положил конец существованию этого дома. Сломанная мебель, разбитая посуда, мертвые фонтаны, груды сожженных книг, обуглившейся одежды, сорванные портьеры, рои насекомых, жужжащих над испорченными продуктами… Ничто не уцелело!
Через комнаты и коридоры Энни и Родриго вышли во внутренний дворик. Ползучая растительность сюда еще не добралась. Казалось, будто они стояли в озаренном солнцем сосуде, и свет солнца отражался в мозаичных плитах, привезенных из Португалии, играл на останках разбитого фонтана, созданного Муром, который он называл «Эль-Хаким». Энни видела себя ребенком, неуклюже шагающим через дворик, покрытый мозаичной плиткой, и протягивающим пухлые ручонки к смеющемуся отцу. Видела дедушку, наигрывающего чудесную мелодию на виоле, которую он сделал своими руками.
Энни зажмурилась, чтобы отогнать воспоминания, и прошептала:
— Кто это сделал?
— Нам придется расспросить об этом в Санто-Доминго.
Энни открыла глаза и обеспокоенно зашагала по разоренному дворику.
— Местные повстанцы? — вслух рассуждала она, но тут же сама ответила на вопрос: — Нет, не может быть. Дедушка — единственный человек на острове, у которого не было рабов. Местные, очень уважали его за это. — Слова полились сплошным потоком: — Может быть, это какое-нибудь племя с другой стороны острова? Я помню, папа говорил мне…
— Энни, перестань! — Родриго схватил ее за плечи и сильно встряхнул. — Прекрати немедленно! Так можно сойти с ума.
— Неизвестность — вот что сведет меня с ума! — закричала Энни, по ее щекам катились слезы. — Я должна знать, кто это сделал!
