Валери Кинг - Страсть по расчету (Строптивая леди)
— Так, значит, вы — дочь сэра Джона! — воскликнула миссис Уиндем. — Ну, разве она не прелестна, Джейн?
— Очень мила, — вяло согласилась миссис Найт. — Позволю себе заметить, что, оставшись в Брайтоне, она разобьет не меньше дюжины сердец. — Обращаясь к Шарлотте, она холодно проговорила: — Хочу вас предупредить, мисс Эмберли, что здесь очень много охотников за приданым, готовых воспользоваться девичьей неопытностью. Советую вам быть осторожной в выборе знакомств. Вы собираетесь прожить здесь все лето?
— Да, — ответила Шарлотта. Ей не понравились ни резкие манеры миссис Найт, ни ее надменность. Женщиной она была статной и, видно, когда-то слыла красавицей, но годы заострили ее приятные черты, сделав их жесткими и тяжелыми. От нее веяло теплом не больше, чем от статуи. Несмотря на неуместность ее совета, Шарлотта, приторно-сладко улыбаясь, сообщила:
— Я намереваюсь все лето наслаждаться радостями Брайтона или, по крайней мере, до тех пор, пока отцу не наскучит здешнее общество.
Миссис Уиндем спрятала улыбку за веером, а миссис Найт поджала губы.
Сэр Джон, выразив надежду навестить в скором времени обеих дам, отвел дочь в сторону.
— Как ловко ты с ней разделалась, моя дорогая.
— Прости, — быстро проговорила она без видимого сожаления. — Но она такая недобрая! Ты хорошо ее знаешь?
Прежде чем ответить, сэр Джон кивнул еще одной знакомой.
— Не так хорошо, как миссис Уиндем. Ты должна простить миссис Найт. Обе ее подруги — леди Перселл и миссис Уиндем — вышли замуж за более титулованных особ. И ей, дочери виконта, нелегко мириться с нынешним, не таким значительным, положением, принимая во внимание, что она надеялась выйти замуж за лорда.
— Понятно, — отозвалась Шарлотта.
Чувства миссис Найт не показались ей необычными. Даже у себя в Эмберли-парке, в небольшом кругу соседей, наблюдала она зависть и разочарование. И не в последнюю очередь потому, что дочери благородных семейств изнывали от безделья. Они только строили матримониальные планы. Эта забота о замужестве могла с легкостью стать средоточием интересов в жизни Шарлотты, если бы не безвременная кончина матери, заставившая девушку принять на себя воспитание брата и управление Эмберли-парком. Вот уж поистине Шарлотте некогда было скучать!
Сэр Джон прервал поток ее мыслей, схватив за руку и торопливо прошептав:
— А теперь, моя дорогая, ты должна как можно скорее привлечь внимание лорда Стоунлея, хоть я и сомневаюсь, что поначалу тебе удастся добиться многого. Однако я хочу, чтобы ты, едва оркестр закончит играть, была готова немедленно отвлечь его. Мне необходимы минута или две, чтобы завладеть вниманием принца. Ты поняла?
— Да, отец, — прошептала Шарлотта. Попугаи колибри, изображенные на обоях, почему-то потеряли свою прежнюю красочность и яркость, а поставленные в изысканные китайские вазы розоватые лампы в виде многолепестковых цветов лотоса полностью утратили свое очарование. Даже ковер у нее под ногами стал жестким, а каждый шаг отстукивал в сознании, что она уже не гость в Павильоне принца-регента, а молодая женщина с сомнительными намерениями.
— Боже мой! — воскликнул сэр Джон. Шарлотту удивило отчаяние, прозвучавшее в его голосе, пока она не проследила взгляд отца и не увидела спешивших к ним Мод и Селину. Сэр Джон был раздосадован:
— Сейчас на нас набросятся твои подруги. Поскольку я не выношу визга юных особ женского пола, приветствуй их самостоятельно.
Шарлотта отпустила отца без сожаления. Она понимала, что ему не терпелось без помех переговорить далеко не с одной из своих знакомых дам. И, по правде говоря, девушка была рада неожиданной помехе, поскольку получила возможность хоть ненадолго отодвинуть предстоящее испытание.
8
Мод Дансфолд и Селина Бошем находились в южном конце галереи. Увидев Шарлотту, они так заспешили к ней, что шлейфы их платьев путались в ногах, щиколотки оказались на виду из-за торопливо подобранных подолов, лица сияли улыбками.
Отец Шарлотты ошибся лишь в одном — ни Мод, ни Селина не опозорили себя визгом, поскольку для леди это было бы непростительно. Но Шарлотте, не видевшей подруг с февраля, показалось, что она слышит их возгласы восторга, несмотря на благородное воспитание девушек. Они обступили ее, глаза их светились радостью, веера трепетали, грациозно покачивались черные локоны Мод и рыжие кудри Селины.
— Как ты поживаешь? — воскликнула Мод.
— Какое прелестное платье! — по-детски непосредственно восхитилась Селина, перебив подругу. — Ты сама придумала фасон? Конечно, как обычно, сама! И, наверное, наняла швей в деревне — ты всегда заботишься о бедных. О, моя дорогая Шарлотта! Как я рада тебя видеть, наконец-то в Брайтоне восторжествует справедливость. Ты все приведешь в порядок!
Вмешалась Мод:
— А это те новые сережки? Какие красноватые жемчужины. Но и другие твои жемчуга само совершенство!
— Ты видела Стоунлея? — перебила Селина.
— Как она могла его видеть, — упрекнула подругу Мод, — когда она никогда с ним раньше не встречалась? И хотя мы описывали его в письмах, думаю, здесь не меньше дюжины джентльменов, отвечающих подобному описанию. Ну, дай же мне взглянуть на тебя. О да, очень модный фасон! Ты справишься! Я верю в тебя! — Понизив голос и улыбнувшись, Мод поинтересовалась: — Скажи, что ты думаешь о Павильоне принца?
Шарлотта обнаружила, что и сама улыбается. Она была невероятно счастлива видеть подруг, хотя они не замедлили напомнить о ее долге в отношении Стоунлея. То-то они удивятся, когда она скажет им, что уже познакомилась с его светлостью. А что касается Павильона… Она обмахнулась веером и произнесла:
— Я никогда не видела ничего более… более необычного, более потрясающего, чудесного. Мне кажется, что я перенеслась в другой мир, в другое время! Я очарована!
— Тебе он понравился? — изумленно прошептала Мод. И продолжила совершенно серьезно: — По-моему, он чудовищен. Как ты можешь называть эти уродливые узоры и обстановку чудесными? Что же до другого мира, думаю, тут ты права… мир без чувства вкуса и линии, не имеющий архитектурной соразмерности.
Шарлотта с удивлением глядела на свою высокую подругу. В голосе Мод звучала неподдельная искренность, и это настолько расходилось с обликом той юной леди, с которой они на пару таскали из оранжереи миссис Робсон персики, что на мгновение ей показалось, что это не Мод. Она стала не по годам элегантной и модной. Темные волосы девушки украшало единственное белое перо страуса, в ушах сверкали бриллианты. На ней было светло-голубое платье из узорчатого шелка, дополняла наряд шаль, наброшенная на красивые, изящные руки. Во всех отношениях Мод стала модной молодой леди: начиная от нескольких рядов ажурных оборок на пышных рукавах и кончая безупречно натянутыми белыми шелковыми перчатками и такими же белыми туфлями, расшитыми серебром. Шарлотта не могла не оценить сдержанную манеру подруги двигаться и говорить, поскольку она хорошо помнила Моди-девочку, чье платье для прогулок было по колено в грязи после падения с нижней ветки персикового дерева. И все же у Шарлотты появилось чувство, что, превратившись из девочки в молодую леди, Мод что-то утратила.
