Джулианна Маклин - Плененная горцем
— Не стоит так спешить, девушка, — пробормотал он голосом, который становился все тише: горец явно проваливался в сон. — Тебе не за что меня благодарить, потому что этого я тебе не обещал.
Глава четвертая
Амелия почувствовала, что заснуть не в состоянии. Что касается Мясника, то он без всяких усилий погрузился в глубокий сон.
Было ясно, что совесть этого человека ничто не отягощает. Он не терзался мыслями о людях, которых убил минувшей ночью. Не тревожило его и то, что он похитил невесту высокопоставленного английского офицера, который в этот самый момент наверняка уже шел по его следу, подобно гончей ищейке. Его! нисколько не волновало даже то, что Амелия может воспользоваться тем, что он уснул, и сбежать из пещеры. Нет, Мясник безмятежно отдыхал, наслаждаясь покоем своего тайного логова, в полной уверенности, что его перепуганная пленница не вскочит и не ударит его ножом в спину, если он хотя бы на секунду ослабит свою хватку.
Разумеется, подобный оборот событий был крайне маловероятен. Они в самом деле почувствовал бы любое движение девушки, поскольку его руки по-прежнему были сомкнуты вокруг ее талии и крепко прижимали ее тело к его. Мерное и глубокое дыхание над самым ее ухом, напоминающее шорох волн, не позволяло ей расслабиться и в то же время заставляло лежать неподвижно из опасения разбудить Мясника.
Стараясь не шевелиться, она обвела взглядом тускло освещенную пещеру в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать как оружие, предоставься ей такая возможность. Она увидела только потухший костер и чугунный котел, корзину с хлебом, несколько одеял, а также его боевой топор и меч, лежавшие совсем рядом.
Она осторожно потянулась к секире, скорее из любопытства, но ощутила едва уловимое мгновенное напряжение тела ее похитителя. Его бедра прижались к ней еще плотнее, и она замерла, затаив дыхание. После краткого, но глубокого сна он может почувствовать себя освеженным и решить сделать нечто большее, чем просто спать рядом с ней. Что, если ему вздумается угоститься ее девственностью и совершить все те ужасные похотливые действия, о которых он говорил, пока они сюда скакали?
При воспоминании об этой беседе у нее что-то оборвалось в животе. Похоже, ей не удавалось изгнать это из памяти.
Если бы только получилось заснуть! В самом ближайшем будущем ей понадобится ясная голова. Она не могла позволить себе вялость и заторможенность.
Какой-то глухой удар, донесшийся от входа в пещеру, заставил ее вздрогнуть. Сердце забилось в груди, подобно испуганному дикому зверьку. Широко раскрытыми глазами она искала в тусклом утреннем свете того, другого, горца, который хотел изрубить ее на куски и который, наверное, намеревается сделать это прямо сейчас.
Но это был всего лишь огромный черный конь Мясника, бродивший у пещеры. Свесив голову до самой земли, он мирно пощипывал траву. Прислушиваясь к звукам, издаваемым жующим животным, она глубоко вздохнула и почувствовала, как горец еще крепче прижал ее к себе, будто ощущая ее тревогу и призывая расслабиться.
Прошло, наверное, не менее часа, пока она лежала, воспаленными от недосыпания глазами вглядываясь в струящийся снаружи свет. А потом Мясник внезапно пошевелился и глубоко вздохнул.
— A-а, вот так-то лучше, — простонал он, сгибая ноги и касаясь ее коленями. — Я чувствую себя просто прекрасно. Девушка, ты спала?
— Нет, — резко ответила она, чувствуя его возбуждение.
Он приподнялся на локте.
Почему? Неужели постель была недостаточно мягкой? — Он замолчал и наклонился ближе, вглядываясь в ее лицо. — Сколько тебе лет, девушка?
— Двадцать два года. Хотя тебе-то что?
Он провел большой ладонью по изгибу ее бедра, по ноге, и она ощутила странное тянущее чувство внизу живота.
— Значит, ты уже взрослая женщина. Опытная и искушенная…
Она нервно сглотнула.
— Да, я взрослая женщина. И я достаточно опытная, чтобы отличить джентльмена от дикаря.
— Значит, ты и сама понимаешь разницу между первым и вторым? Или тебе нужен урок?
— Отлично понимаю.
Мясник помолчал, глядя на ее ноги и собирая в кулак подол ее юбки. Мало-помалу он тянул ее вверх, пока не открылись ноги до самых колен. Глядя на обнаженные голени Амелии, он хриплым шепотом произнес:
— Очень жаль, девушка, потому что я отличный учитель. И от тебя очень приятно пахнет.
— Неужели?
Она произнесла это нарочито небрежно, хотя на самом деле ей казалось, что у нее в груди вот-вот что-то взорвется.
Он медленно потерся о ее плечо подбородком, как будто изучая ее реакцию на свои прикосновения.
Амелия лежала совершенно неподвижно, положив щеку на сложенные ладони и изо всех сил пытаясь сделать вид, что ей нет дела до его приставаний. Она не собиралась отвечать на заигрывания, а также проявлять страх или отбиваться, потому что все это могло спровоцировать его на определенные действия. Если ей повезет, то скучающий и безразличный вид может потушить огонь его нынешних намерений, в чем бы они ни заключались.
— Ух ты, свеженькая, как весенняя маргаритка, — пробормотал он. — Очень соблазнительная, особенно утром.
Он продолжал тереться о ее плечо подбородком, а ее сердце продолжало биться, как загнанная лисица.
— Зато ты совершенно несоблазнительный, — фыркнула она. — А если точнее, то совсем наоборот.
— Это все из-за обстоятельств нашей встречи? — поинтересовался он. — Потому что нас не представили друг другу как положено?
Она возмущенно обернулась к нему.
— Ты собирался убить моего жениха и едва не отрубил мне голову!
Он медленно выдохнул.
— Я так и знал. Мне следовало надеть шелковый камзол. А теперь я все испортил.
Боже правый! Он еще насмехается! Или он просто не в себе?
— Вставай, — скомандовал горец, легким движением перепрыгивая через нее и выпрямляясь во весь рост.
В следующее мгновение он уже пристегивал ножны к поясу.
Амелия приподнялась, опершись на локти.
— Зачем?
Мясник поднял секиру, подошел к выходу из пещеры, где сунул два пальца в рот и свистнул. Затем он обернулся к ней — божественный силуэт в мерцающей дымке. Легкий ветерок шевелил его килт и волосы.
— Разумеется, для того, чтобы я смог осуществить свой изощренный и коварный замысел.
— Ты сообщишь в форт, что удерживаешь меня в плену? — спросила она, до сих пор не понимая, как его следует понимать, когда он говорит с ней подобным тоном.
Он наклонился, поднял седельные сумки, вернулся в пещеру и начал укладывать в них еду.
— Пока нет. Я хочу, чтобы Беннетт несколько дней поволновался за тебя.
