Джулианна Маклин - Плененная горцем
Обзор книги Джулианна Маклин - Плененная горцем
Джулианна Маклин
Плененная горцем
Посвящается Стивену и Лоре, наполняющим мой мир радостью и смехом.
Благодарности
Хочу выразить особую благодарность сотрудникам региональной библиотеки Галифакса и библиотеки университета Далхаузи за то, что они располагают материалами, необходимыми автору исторической прозы. Вы настоящее сокровище.
Благодарю и своего агента Пейдж Уиллер за то, что она всегда говорит то, что мне необходимо услышать. Уже тринадцать лет она меня поддерживает и помогает оставаться в игре.
Спасибо и тебе, Дебора Хейл, не только за то, что ты делишься со мной своими книгами о Шотландии, но также за твое богатое воображение и творческую натуру. Ты помогла мне нащупать суть этой истории и вселить в нее душу. Без твоего вклада книга была бы совершенно иной.
Келли Бойс, в трудную минуту ты всегда оказываешься рядом и, бросая все свои дела, протягиваешь мне руку помощи. Гейл Каллен и Лора Ли Гурк, вы обе щедро делились со мной идеями и поддерживали меня в критические моменты работы над книгой. Огромное вам спасибо!
Хочу обратиться к своей кузине и сестре по духу Джулии Смит. Спасибо за то, что ты вдохновляла меня ежедневными записями в своем блоге «Часть моей души», который красноречиво прославляет искусство и жизнь.
Благодарю свою кузину, сестру по духу и честного критика Мишель Филлипс. Ты настоящий друг! Я дорожу всем, что нас объединяет.
И наконец, спасибо вам, мои родители, Чарльз и Ноэль Досет, и мой дорогой брат Чарли, за то, что вы даете мне все самое лучшее, что только могут дать близкие люди!
Кое-кто утверждает, что он сражается за свободу Шотландии. Другие называют его кровожадным дикарем.
Я знаю его как Мясника Нагорий, а вы, испуская свой последний вздох, узнаете его только по блеску боевого топора.
Не назвавший своего имениГлава первая
Август 1716 года
Ужасный и мощный, с оскаленными, как у дикого зверя, зубами, Мясник выпрямился, глядя, как английский солдат безжизненно оседает на землю у его ног. Он откинул взмокшие волосы со лба и, опустившись на колени, вытащил ключи из кармана убитого. Мясник бесшумно зашагал по холодному проходу между бараками, не обращая внимания на смрад — смесь старого пота и рома. Все, что его интересовало, — это лестница, по которой он сможет подняться в покои своего врага.
Его окутывала ледяная мгла смерти. Она делала его еще сильнее и ожесточала, увлекая на самый верх, к тяжелой дубовой двери офицерских покоев. На верхней площадке Мясник на мгновение замер и прислушался, готовый к появлению очередного настырного часового, но вокруг было тихо. Предвкушая момент долгожданной мести, он слышал лишь собственное прерывистое дыхание и биение своего сердца.
Он поправил пристегнутый к спине щит и покрепче стиснул короткую рукоять секиры. Его рубаха была измазана грязью и пропитана потом за те многие дни, которые он провел в седле, и ночи, когда ему приходилось спать на траве. Но все это того стоило, потому что сладостный миг наконец-то наступил. Пришло время сразить недруга. Уничтожить память о том, что произошло в саду в тот холодный ноябрьский день. Сегодняшнее убийство будет посвящено его клану, его стране и его возлюбленной. Пощады не будет. Он нанесет удар, и этот удар будет неотвратимым.
Уверенной рукой он вставил ключ в замок, вошел в комнату и затворил за собой дверь. Выждав мгновение, чтобы позволить глазам привыкнуть к темноте, он бесшумно шагнул к кровати, на которой лежал его спящий враг.
Леди Амелии Темплтон снилась бабочка, порхающая над полем, подернутым дымкой цветущего вереска, когда какой-то негромкий звук заставил ее пошевелиться в постели. Хотя, возможно, это было предчувствие, а не звук? Ощущение приближающегося рока? Ее сердце бешено забилось, и она открыла глаза.
Это был кошмарный сон. Он не снился ей уже много лет, с тех пор как она была маленькой девятилетней девочкой, и ужасы резни, происшедшей тогда у нее на глазах, каждую ночь проплывали перед ней снова и снова. В тот страшный день она прижалась носом к окну экипажа и смотрела на кровавую битву между бандой мятежных горцев и кучкой английских солдат, сопровождавших их с матерью в Шотландию. Они приехали в гости к ее отцу, полковнику английской армии.
Амелия смотрела, как грязные горцы перерезали горло солдатам и забивали их насмерть камнями, валяющимися на дороге. Она слышала крики, мольбы о пощаде, быстро заглушаемые острыми стальными лезвиями, вонзенными прямо в сердце. И когда она уже думала, что все закончилось, когда крики и рыдания стихли, сменившись зловещей тишиной, дверца экипажа распахнулась и уродливый, забрызганный кровью дикарь вперил в нее свой горящий взор.
Дрожа от страха, Амелия прильнула к матери. Ей показалось, что он разглядывал ее целую вечность; потом дикарь захлопнул дверцу перед самым ее лицом и вместе со своими сообщниками скрылся в лесу. Они исчезли в густом, окутавшем нагорья тумане, подобно стае волков.
За минувшие годы ужас, который испытала тогда Амелия, ничуть не ослаб, но теперь к нему примешивался гнев. Ей хотелось убить дикаря, который много лет назад открыл дверцу ее кареты; хотелось встать и закричать на него, а потом убить его голыми руками. Доказать ему, что она не боится.
Пол скрипнул, и девушка повернула голову на подушке.
Нет, этого не может быть. Она, должно быть, все еще спит…
Сквозь мрак к ней крался горец… Амелию охватил ужас. Она отчаянно напрягала зрение, вглядываясь в темноту.
Ее ушей достиг едва слышный звук шагов, и внезапно рядом оказался горец с занесенной над головой секирой.
— Нет! — закричала она, вскидывая руки в попытке заслониться от удара, несмотря на понимание, что тяжелое лезвие без труда рассечет ее пальцы. Она зажмурилась.
Когда смертельного удара не последовало, Амелия открыла глаза. Мускулистый дикарь, тяжело дыша, стоял возле ее кровати. Его секира была занесена и сверкала в лившемся из окна лунном свете. Длинные волосы дикаря слиплись от грязи, или пота, или речной воды — точнее она понять не могла. Но самым ужасным было то, что в его глазах светился поистине адский огонь ненависти.
— Ты не Беннетт, — произнес он с гортанным и рычащим шотландским акцентом.
— Да, не Беннетт, — ответила девушка.
— Кто ты?
