Жаклин Брискин - Все и немного больше
— Я сегодня рано пришла домой с ужасной головной болью, — сказала Рой, вытягиваясь на диване.
— Ты приняла аспирин?
Рой почувствовала, что к горлу подступает тошнота.
— Мам, я перезвоню тебе попозже…
Она успела добраться до ванной. Когда рвота прекратилась, Рой, дрожа всем телом, опустилась на холодный линолеум.
Джерри в Беверли Хиллз.
Он наврал о Бермудах.
Он навсегда вычеркнул ее из своей жизни.
Острая головная боль стала невыносимой.
Босиком, в одной нейлоновой с кружевами комбинации она вернулась в спальню. На полу стояли рюмка и пустая бутылка из-под джина.
Пройдя на кухню, она отыскала на полке лишь ликер в бутылке с красивой этикеткой.
Рой проглотила красноватую жидкость, которая пахла инжиром, и отнесла бутылку к дивану, поставив ее рядом с пустой.
Внезапно она разрыдалась.
Ликер, вместо того, чтобы подарить ей желанную нирвану, стимулировал мыслительный процесс, и ее отчаяние сменилось потребностью действовать.
Она схватила телефон и поставила его себе на грудь.
Указательный палец автоматически набрал нужную последовательность цифр, не забытую со времен юности.
— Алфея? — хрипло спросила она.
— Миссис Уимборн нет дома, — узнала она голос дворецкого. Вот только имя его она запамятовала.
Справившись с дрожью в теле, Рой сказала:
— В таком случае могу я поговорить с мистером или миссис Каннингхэм?
После некоторой паузы дворецкий спросил:
— Как мне прикажете доложить — кто звонит?
— Рой Хор… Рой Уэйс…
— Ах, да… Минутку.
Рой почувствовала, что от нее несет кислятиной.
Она услышала голос миссис Каннингхэм, которая поприветствовала ее, но значение ее слов до Рой не дошло. Ею овладел страшный пьяный гнев от одного только голоса этой старомодной мультимиллионерши, которая была матерью Алфеи.
Словно поток рвоты, из нее полились злые, грязные, гадкие слова.
— Ваша дочь с-сука!.. Сука, сука, с-с-сука! Шлюха, воровка и блядь!.. Она вцепилась своими хищными когтями в моего м-мужа!.. Он художник, Джерри Хорак…
— Кто?!
— Джерри Хорак… Он знаменит, он г-гений, он настоящий г-гений! Что может знать с-сука из богатого семейства о гении? Она н-н-ничего в этом н-не смыслит! Что она вообще знает о людях? Она использует людей только для того, чтобы доказать, что она лучше! И от Джерри ей нужно только одно — доказать, что она может увести его у меня… Но — н-не удастся! Ни за какие койновские миллионы! Джерри не интересуют деньги! Он н-настоящий художник!
— Рой, сейчас не время обсуждать все это. — Голос на другом конце провода был приглушенным, взволнованным, даже просительным.
— Она завлекла его своим телом… Можете сказать ей, что у нее ничего не выйдет!
— Я вешаю трубку, — раздался щелчок.
— Он женат на мне, я миссис Джерральд Хорак! Передайте ей, что я передумала давать развод, скажите ей, что я никогда его не отпущу! Никогда, никогда, н-никогда!
Рой рыдала, понимая, что ничто не может заглушить боль утраты, испытывая пьяное отвращение к самой себе. Что она наговорила? Она не могла вспомнить.
Как я могла так кричать на миссис Каннингхэм? Мать учила меня быть выдержанной, прививала хорошие манеры, воспитывала в лучших традициях Фэрбернов, Ройсов, Уэйсов.
Рой опустила трубку на рычаг. Тело ее сотрясалось от рыданий, и она повалилась на постель. Когда-то она делила эту постель с Джерри, когда-то она просыпалась ночью и ощущала обжигающее тепло его обнаженного тела…
Когда-то… когда-то…
52
Алфея пришла домой около полуночи, однако мать ждала ее возле открытой двери в библиотеку. Люстра в зале не горела, свет лился из библиотеки, проецируя большую бесформенную тень от фигуры миссис Каннингхэм на стену.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Алфея. — Как дела у папы?
— Вот об этом я и хочу поговорить с тобой, — ответила миссис Каннингхэм. — Проходи сюда.
Подавляя тревогу, Алфея повиновалась. Миссис Каннингхэм оглядела полутемный зал, словно желая удостовериться в отсутствии нежелательных свидетелей, прежде чем закрыть за собой дверь. Она пересекла ярко освещенную библиотеку и остановилась у массивного камина. Ее большие, мягкие руки были опущены и прижаты к бокам, со стороны казалось, что она взошла на кафедру.
— Пока твой отец болен, Алфея, я не могу допустить никаких скандалов. — Миссис Каннингхэм проговорила это по своему обыкновению негромко, но в то же время достаточно выразительно.
— Скандалов?
— Ты встречаешься с этим человеком — Джерри Хораком… У него ведь есть жена.
Внешне Алфея не выказала удивления, но мысль ее энергично заработала. Откуда матери это известно? Почему я испытываю смущение? В первый раз Джерри ушел из моей жизни после разговора в этой библиотеке. Уж не поэтому ли мать привела меня сюда? При этом освещении глаза матери похожи на плоские, серые кусочки мрамора. Обычно она никогда не смотрит мне прямо в глаза. Может быть, именно по этой причине я всегда боялась ее, хотя внешне она выглядела большой, робкой коровой?
— У многих мужчин есть жены, мама, — произнесла Алфея.
— В Нью-Йорке и Европе ты можешь вести себя, как тебе заблагорассудится, но здесь, под моей крышей и в такой момент, ты обязана вести себя добропорядочно.
— Мама, может, тебя это удивит, но спать с мужчиной больше не считается преступлением века.
— Я предупреждаю тебя. Никаких скандалов.
— Мама, давай не будем делать трагедию из весьма обыденной вещи… Твоя тридцатилетняя, дважды разведенная дочь встречается с мужчиной, который скоро будет холостым. Подумаешь, большое дело!
— Твоя старинная подруга Рой Уэйс говорила гадости и устроила истерику по этому поводу.
Алфея ощутила неприятный холодок между лопатками. Однако почему, собственно говоря, известие о том, что Рой вышла на след Джерри в Беверли Хиллз, так неприятно подействовало на нее? Разве она не хотела, чтобы Рой узнала об этом?
— Рой звонила тебе?
— Она хотела поговорить с тобой. Поскольку тебя не было, она попросила к телефону меня. К сожалению, Лютер переключил ее на аппарат в комнате, где лежит отец. Я все время страшно боялась, что он что-либо услышит. Я прижала трубку как можно плотнее к уху. Мне понадобилась все сила воли, чтобы скрыть волнение. Не могу выразить, насколько меня потрясло, что Рой вышла замуж за него. Из всех мужчин на свете — именно за него! И у меня, конечно, упало сердце, когда я услышала, что ты снова с ним встречаешься.
