Симона Вилар - Дикое сердце
В покое стало тихо. Лишь был слышен тихий шорох поленьев, оседавших в очаге, да грохотала за окном извергаемая из водостока вода.
Эмма молчала. Молчал и Гвальтельм. Аббатиса Стефания неслышно поднялась и помешала уголья, от которых вспыхнула еловая веточка. В ее отблесках Гвальтельм увидел, как в глазах молодой женщины засверкали слезы.
— Силы небесные! — выдохнула она. Закрыла глаза, и сверкающая слеза вытекла из-под длинных ресниц. Но уста ее улыбались. — Благую весть вы принесли мне, ваше преосвященство. Ведь если Ролло пообещал креститься… так оно и будет. О небо! Преподобный отче… Вы первый сообщили мне об этом, и отныне я до конца дней буду поминать вас в своих молитвах.
Гвальтельм вдруг заерзал в кресле. Зачем-то передвинул сосуды на столе… Потом прочистил горло, заговорил, — Поистине, этому Роллону не откажешь в сообразительности. Он понял, что не выдержит нового натиска франков. Или же ему придется вести долгую борьбу с Робертом в землях, которые он уже привык считать своими. И он пошел на компромисс, достойный политика. Он сохранил свою власть единым шагом. Он принес присягу королю, стал его подданным, но получил титул герцога, уравнявший его с Робертином и дающий ему законное право на обширнейшую территорию Северной Нейстрии, вернее, Нормандии, а именно: земли от реки Авр, городов Алансон и Антрен на юге и до самого моря со всеми прибрежными островами, а также ему позволили властвовать в Бретани и завоевать территорию вплоть до Фландрии.
У Эммы кружилась голова. Целое королевство… нет, герцогство, превышающее домен короля Карла. Ролло — герцог! Знакомое франкское слово, громкий титул, значащий куда более, чем плохо улавливаемое местными жителями звание конунга, чуждое, инородное слово. И отныне Ролло — законный властитель, равный иным высокородным правителям этой земли. И ни Роберт, ни кто иной более не смеет оспаривать его право.
Она наконец смогла взять себя в руки. Все еще улыбаясь, вытерла ладонью слезы. Села.
Гвальтельм согласно кивнул.
— Воистину подобное событие стоит того, чтобы о нем поведали. В землях франков отныне появилось новое герцогство. Несомненно, в этом чувствуется рука канцлера Геривея. Карл Простоватый, только прибывший из Лотарингии, вряд ли бы смог так понять, ситуацию. А момент для него был ах как хорош. Ибо весть о победе под Шартром возвеличивала его основного противника Робертина не менее, чем победа вашего августейшего батюшки короля Эда при Монфоконе. Тогда Эд Робертин получил корону. Этого же добивался и его брат Роберт; И если бы он, а не Карл нанес Ролло новый удар.. — Одному Богу известно, что бы это за собой повлекло… А так Карл сразу же превзошел Роберта — он подчинил себе ни много ни мало, как нормандского льва, а в лоно Церкви ввел нового подданного. Более того, Целый край.
И отныне имя Карла Простоватого навеки войдет в историю, как крестителя норманнов. Даже не знаю, так ли уж заслуживает этот Каролинг подобной участи. Но дело сделано. А Ролло… Что ж, эта присяга отнюдь не умаляет его достоинства, а, наоборот, выявляет его не как бездумного кровавого язычника, а государственного ума мужа, спасшего свои земли от разорительной войны и получившего герцогскую корону.
У Эммы сияли глаза.
— О, говорите, Гвальтельм! Ради всего святого, говорите!
— Те войска, что собрались на Эпте, о которых сообщала супругу герцогиня — продолжал епископ, — были отрядами Ролло, которые, правда, съехались не для военных действий, как решили сначала, а именно для принесения присяги. С ними был и преподобный епископ Руанский Франкон, который, по наущению канцлера, лично обстряпал все дело и убедил Роллона прийти к соглашению. Были там и, люди, подвластные Ру, не все, конечно. Некий Ботто из Байе, говорят, наотрез отказался. А вот Гаук из Гурне, Галь из Галлькура и многие другие поддержали Роллона. И их прибыло туда великое множество.
Карл же прибыл со всеми сеньорами королевства и всеми верховными князьями Церкви. Был приглашен и я, недостойный. Занятная это была встреча, смею заверить. Норманны расположились на одном берегу реки Эпт, франки — на другом, близ города Святого Клера. Но, как мне ни прискорбно это сообщать, нормандская знать выглядела даже представительнее свиты короля. Однако особое впечатление на всех произвел Роллон.
Даже ближайшие палатины[44] Карла и сам Геривей отметили, что такой муж достоин стать сеньором столь обширных земель. И надо сказать, что держался он отнюдь не как человек, которому не так давно было нанесено поражение. В усыпанном каменьями венце, с мечом и в пурпуре, он смотрелся куда достойнее Каролинга, который, смею заверить, никогда не обладал аристократической наружностью. Простоватый… Да, всего лишь Простоватый.
Видимо, Карл и сам это понимал. Поэтому он почти не поднимался с трона, в котором у него все же был облик царствующей особы. И когда соорудили два обширных устойчивых понтона, которые сошлись на центре тихой Эпт, Карл так и не встал с высокого трона. Были провозглашены условия договора, в одном из основных пунктов которого, кстати, Роллону вменялось в обязанность охранять земли франков от своих же соотечественников с моря… очень неглупо, уверяю вас… а также и другие, не менее разумные пункты, где говорится, что Роллон никогда не будет выступать против своего сюзерена, а даже с оружием в руках будет защищать его трон. И конечно же, обязательное условие крещения, о котором я сказал с самого начала. Короче, чтец охрип, когда закончил читать текст договора. И все это время Роллон держался с таким достоинством, что даже я не мог им не восхититься. Каролинг чувствовал это и все время нервничал. И конечно же, он едва не испортил все дело. Мудрого Геривея, который страшно боится воды, рядом не было; и Карл постарался хоть как-то унизить викинга. Конечно, ритуал присяги был выработан еще при Карле Великом, но даже этот знаменитый монарх не применял все ее установки, когда дело касалось вступающих с ним в союз варваров. Таких, скажем, как язычник Видукинд[45]. Карл же решил выдержать весь обряд до конца.
Когда Роллон вложил свои руки в его и произнес вассальную присягу, Карл потребовал, чтобы он еще и поцеловал ему руку. Роллон подчинился, но стоявшие подле короля виконт Нима, аббаты Шуази и Амьена позже говорили что Простоватый едва не заплакал от боли, так этот норманн сжал ему кисть. И все же Карл не унимался. «Теперь приложись к ноге, иначе нельзя». Роллон даже изменился в лице. Какое-то время он молчал, но затем… я сам видел, как он склонился, и в первый миг не поверил своим глазам. Но в следующий момент Роллон так резко рванул короля Карла за ногу, что трон опрокинулся. Король завизжал, падая, и какое-то время голосил, не в силах выпутаться из своей мантии, болтал в воздухе ногами. Окружавшие его бароны схватились за мечи, когда Роллон шагнул к Каролингу, но он резко поднял короля, держал его за ворот так, что они даже не решались пустить в ход оружие, дабы не задеть Карла.
