Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне

– Как вы, возможно, знаете, мой партнер, господин Эрнст фон Клипштайн, скоро уйдет из компании. – Себастьян был в курсе. Либо он выяснил все сам, либо поговорил с Лизой. – Поскольку он заберет свой капитал с фабрики, нам придется тщательно планировать бюджет на ближайшие годы. Я ни в коем случае не хочу увольнять рабочих.

«Господин Доброжелатель должен это знать, – подумал Пауль. – Перед ним сидел не капиталист, обогащающийся за счет своих рабочих, а владелец фабрики, который отвечал за доход более двух тысяч мужчин и женщин».

– Это благородно с вашей стороны.

Себастьян поставил свою чашку на стол и попытался сесть в кресле прямо. У него это не очень получилось, сиденье скорее способствовало непринужденной позе, в которой Винклер не чувствовал себя комфортно.

– Господин Мельцер, я ценю, что вы уделили мне так много времени сегодня утром. Я также понимаю, что это имеет отношение не столько к моей персоне, сколько тому факту, что в силу необычных обстоятельств мы вступили, так сказать, в родственные отношения.

– Не совсем так, – перебил его Пауль. – Я всегда считал вас способным человеком и мне действительно жаль, что сейчас вы не можете найти работу по своей специальности. Поэтому я хотел бы предложить вам возможность использовать свои навыки на моей фабрике.

Наконец все было сказано. Пауль почувствовал облегчение, что наконец-то выразился напрямую.

– Это очень щедро с вашей стороны, господин Мельцер. – Себастьян с серьезным видом посмотрел на него. – Я посвящу данной задаче все свои силы. Если бы я мог обратиться с просьбой… Я бы хотел работать в ткацком цеху.

Пауль не мог поверить своим ушам. Правильно ли он понял? Этот сумасшедший хотел начать работать неквалифицированным рабочим в ткацком цеху? Для чего? Чтобы изучить условия труда рабочих на собственном опыте? Если он позволит этому случиться, Лиза устроит истерику.

– Я бы хотел предложить вам другую задачу, господин Винклер. Мне не хватает надежных сотрудников в бухгалтерии…

– Боюсь, я мало что в этом понимаю.

Разве он не вел бухгалтерские книги для своего брата сапожника? Тогда он должен был обладать хотя бы базовыми знаниями.

– Вы быстро освоитесь. Господин фон Клипштайн останется на фабрике до конца мая, он будет рад посвятить вас в секреты ведения бухгалтерского учета с одинарной и двойной записью.

Клиппи был таким же щепетильным, как и Себастьян – они или будут хорошо ладить друг с другом, или вовсе не найдут общий язык. Оставалось только догадываться. Но одно можно было сказать наверняка: этот Себастьян Винклер доставит ему массу неприятностей.

– Если вы считаете, что я подхожу для этой работы, господин Мельцер, то я не откажусь. Ах да, у меня еще вопрос по поводу фабричного совета. Сколько там человек? А председатель? Как часто они собираются? Освобождаются ли они для этого от работы? Конечно, мое трудоустройство должно быть подтверждено фабричным советом, не так ли?

– Конечно.

На самом деле этот орган собирался не чаще одного раза в два месяца, и по сути у него практически не было власти. По этой причине желающих вступить в фабричный совет было мало.

Он обрадовался, когда Хофман доложила, что господин фон Клипштайн только что прибыл. Это дало ему возможность на время отделаться от Себастьяна.

– Прекрасно! Тогда я сейчас провожу вас к нему, и вы получите первое знакомство с вашей будущей сферой деятельности.

Эрнст фон Клиппштайн был обязан ему этой услугой. Всего несколько месяцев назад он с негодованием отверг предложение продать свою долю в фабрике, а теперь хотел сделать это как можно скорее. Ну что ж, любовь. Или то, что он считал ею. Но в конечном счете он все же был хорошим парнем, потому что проявил искреннее раскаяние.

– Я очень рад, господин Винклер. Останьтесь здесь, чтобы мы могли лучше познакомиться.

– Очень приятно. От всего сердца благодарю вас, господин фон Клипштайн.

Пауль, довольный избавлением от Винклера, вернулся в свой кабинет, где его уже ждал Альфонс Динтер, чтобы показать новые рисунки для набивки ткани. Пауль был доволен, хотя образцы показались ему не особенно оригинальными.

– Ваша жена раньше рисовала такие красивые узоры, господин Мельцер. Господин Дессауер, который гравирует валики, по сей день восторгается ими.

Пауль пристально посмотрел на своего работника, но на его лице не было и намека на колкость. Совсем наоборот – он казался воплощением честности.

– Давай пустим их в производство, Динтер, – сказал он спокойным голосом.

Остаток утра пролетел незаметно, одно решение следовало за другим, были телефонные звонки, почта, жалобы, завышенные счета, бесконечные калькуляции с целью найти способ сократить расходы. Когда он отправился на обед, Хофман сообщил ему, что господин фон Клипштайн и господин Винклер будут обедать в городе.

– Понял.

– Эти два господина очень симпатизируют друг другу, – добавила она неодобрительным тоном.

– Замечательно!

С легким сердцем он сел в машину и поехал на виллу. Парк утопал в зелени. Среди нежно-зеленых буков стояли темные ели, голубые кедры и темно-зеленый можжевельник. А еще были кустарники, усыпанные белыми цветами, розовые цветы миндальных деревьев, пестрые анютины глазки в клумбе перед домом. Как жаль, что ему приходится проводить дни на серой фабрике и в таком же сером бюро. Какими далекими казались ему счастливые детские годы, когда он с сестрами после обеда бродил по парку и убегал с друзьями на рыбалку…

Его дети, Лео и Додо. Они должны были чувствовать себя в этом парке так же свободно и счастливо, как и он тогда. И Мари, его Мари.

Он взял себя в руки, припарковал машину, как обычно, прямо перед входом и улыбнулся, глядя, как двое рьяных слуг побежали вниз по лестнице.

– Когда бы еще такое было на вилле? – пошутил он. – Двое домашних слуг – это почти по-королевски.

В действительности ни Гумберт, ни Юлиус не были еще полностью готовыми к работе, они помогали друг другу. Вопреки ожиданиям они, казалось, хорошо ладили.

Вверху на лестничной площадке ему встретилась Лиза. Она все еще была довольно пышной, но ее настроение изменилось за последние недели. Теперь она выглядела довольной собой и миром, и у нее была улыбка счастливой женщины.

– Ты прекрасно справился, Пауль! – Она с восторгом взяла его за руку. – Себастьян только что звонил: он обедает с Клипштайном и хотел сообщить мне об этом. Я думаю, у нас получилось!

– «Справиться» – это правильное слово, – пошутил он, поднимая глаза к потолку. – Твой любимый Себастьян – крепкий орешек, на котором каждый работодатель сломает зубы.

Ей так понравилась эта оценка, что она весело засмеялась.

– Да, у него есть свои принципы.

Пауль решил, что нет смысла спорить с сестрой о Себастьяне Винклере. Раз она его любит, ему придется с ним мириться. Точка.

– Как мама? – задал он обычный вопрос. На лице Лизы отразилась озабоченность.

– Очень плохо, Пауль. Она совершенно не в себе. Особенно из-за этой статьи в газете. А тут еще Серафина.

– О какой еще статье идет речь? Сегодня утром я не читал ничего плохого.

Лиза усмехнулась:

– Потому что ты пропустил раздел культуры.

Ему стало понятно. Разве Китти не заметила недавно, что подготовка идет полным ходом? В конце мая будет открытие, а до этого они будут активно рекламироваться.

– Выставка?

– Угадал!

Он глубоко вздохнул и приготовился, прежде чем открыть дверь столовой. Похоже, семейной идиллии во время обеда не будет.

Мама уже сидела на своем месте, как всегда держа спину очень прямо. Перед ней стоял стакан воды, в руке была ложка, в которую она насыпала порошок от головной боли. Лиза и Пауль обменялись обеспокоенными взглядами и заняли свои места.

Мама не обращала на них внимания, она сосредоточенно проглотила горький белый порошок на ложке и запила водой. Потом откашлялась, произнесла молитву перед едой и сообщила Гумберту, который пришел с супницей, что сегодня ничего есть не будет.