Дональд Маккейг - Ретт Батлер
Его улыбка светилась восхищением:
— Скарлетт, ты сама настоящее чудо природы!
Взгляд жены потеплел, нижняя губа задрожала… А потом он увидел в глубине ее глаз какую-то вспышку. Что это страх? Чего она боится?.. Но Скарлетт уже повернулась к двери.
— Я ведь ни разу не говорила, что люблю тебя, — неуверенно произнесла она.
Напряжение было столь велико, что, казалось, самый воздух между ними в небольшой комнате завибрировал.
Затем она добавила, уже тверже:
— Так вот, не люблю.
Мышцы сводило от усилия не броситься к ней, так хотелось взять ее здесь и сейчас. Хриплым голосом он сумел все же сказать:
— Восхищен твоей честностью.
Оттого, что руки тянулись дотронуться до нее, обхватить, а потом сомкнуться на ее горле и задушить, Ретт Baтлер резко поклонился, стремительно прошел мимо жены и выскочил из дома на Пичтри-стрит, без шляпы, под холодные струи дождя.
Глава 40
СЫН УБИЙЦЫ
В ноябре президент Улисс С. Грант[67] объявил Южную Каролину мятежной, прекратил хабеас корпус[68] и направил Седьмой кавалерийский полк уничтожить клановцев. Бывших генералов Конфедерации, Гордона и Форреста, вызвали в Конгресс Соединенных Штатов, где они неохотно признали, что им, возможно, знакомы люди, причастные к так называемому ку-клукс-клану, но лично они никаких дел с ними не имели.
Спустя две недели после ареста Эндрю Раванеля Элизабет Кершо Батлер, неожиданно сев в кровати, издала слабый, странный крик, разбудивший дочь, дремавшую в кресле подле кровати. Когда Розмари поднесла зеркальце к губам матери, оно не запотело.
Сын Розмари, Луи Валентин, спал крепко и только что-то пробормотал, когда она перенесла его в спальню и уложила у себя на кровати. Потом пошла на кухню заварить чай. Розмари не плакала об утрате. Она скорбела о том, чего мать так и не обрела.
В этот же день Розмари написала подруге:
Дорогая Мелани,
Моя мать, Элизабет Батлер, ушла в небесную обитель сегодня рано утром. Скончалась она без мучений.
Как ты, должно быть, слышала, Эндрю Раванеля арестовали за деятельность в Клане. В прошлую субботу я отвезла ему одежду в лагерь на окраине Колумбии. За лагерем надзирает федеральная кавалерия, но то ли благодаря бывшему рангу, то ли потому, что они тайно разделяют взгляды Эндрю, у него в этом переполненном свинарнике отдельная палатка. Я и представить себе не могла, что клановцев, оказывается, так много!
По словам Эндрю, как только соберутся специальные суды[69], ему предъявят обвинение в убийстве нескольких негров.
Вот так. Я его предупреждала. Увы, мои слова ничего не изменили, равно как и мои глубокие расстройство и печаль. Ожесточение и злоба марают невинных вместе с виноватыми! Теперь, выходит, Луи Валентин вырастет сыном осужденного убийцы?
Ретт предупреждал Эндрю о последствиях, но Эндрю слишком горд, чтобы прислушиваться к советам.
Луи Валентин знает, что с его папой случилось что-то плохое. Я не нашла слов объяснить, что именно.
Мой отец как-то говорил, что в Батлерах течет дурная кровь, проклятие рода. Думаю, это проклятие — отсутствие любви.
Я вышла замуж за Джона, чтобы сбежать от тирании отца, и не ценила его бесхитростную доброту до тех пор, пока не стало слишком поздно. Добро медленно пробивает себе дорогу, милая Мелани, и накапливается в нашей памяти по крохам. В юности я была очарована Эндрю — лихим наездником, лучшим танцором, бесстрашным бойцом, человеком, который мог полностью посвятить себя выбранному делу! А может, я втайне надеялась, что его отчаянная смелость передастся и мне?
Что сломило его — плен ли, поражение, — не могу сказать.
Но доблестный Эндрю превратился в жуткую карикатуру на самого себя.
Что мне теперь делать, Мелани?
В отличие от Скарлетт у меня нет склонности к бизнесу. Меня готовили к роли матери, жены, хозяйки. Похоже, я унаследовала отшельническую натуру матушки и порой целыми днями не покидаю наш дом на Чёрч-стрит, 46.
Брата Джулиана исключили из законодательного собрания вместе с саквояжниками. Он нашел работу клерка.
Дамы, с которыми я работала на Свободном рынке, организовали школу для девочек: Чарльстонскую женскую семинарию. Приглашают меня преподавать. Я немного знаю французский и тонко чувствую правила приличия (пусть и оттого, что сама их нарушала). Надеюсь, из меня выйдет неплохая учительница.
Я похороню маму, а когда вернется Ретт, не буду — НЕ БУДУ — спрашивать его, что делать!
Я была замужем за одним хорошим человеком и одним распутником. Вряд ли я выйду замуж снова, но если так случится, мне бы хотелось, чтобы это был человек, которому я нужна.
Хвала Господу за нашу дружбу.
Всегда твоя,
Розмари
Глава 41
ДЕРЕВЬЯ С БУТЫЛКАМИ
Эндрю Раванелю казалось, что он уже видел этого бородатого негра. Его выставляли на торгах Джона Хьюджера, где Эндрю пытался купить Кассиуса. Вроде колесный мастер? Или плотник?
Бородатый сказал:
— Виновен.
Высокий негр сказал:
— Виновен.
Негр в желтой жилетке сказал:
— Виновен.
Лысый негр сказал:
— Виновен.
Эндрю поскреб шею. Ну и жара!.. Да и немудрено: люди набились битком в зал чарльстонского суда, вот отчего такая жара и духота.
Сухопарый негр сказал:
— Виновен.
У этого парня не было ни грамма мяса. Он бы и впол-силы не смог работать.
Четырехглазый негр сказал:
— Виновен.
Интересно, зачем неграм очки? Они ведь не умеют читать. Что за ирония: двенадцать негров выносят приговор полковнику Конфедеративных Штатов Америки!
Худой морщинистый негр сказал:
Виновен.
Почему некоторые из них сморщились, как сушеные яблоки?
— Виновен.
Господи, а этот толстый! Как тут скажешь, что с ними плохо обращались? Был бы он свиньей, пора было бы его резать. Отличные окорока вышли бы из парня.
— Виновен,
— Виновен.
Эндрю обернулся и кивнул парочке старых приятелей, но они сделали вид, что не узнали его.
— Виновен.
Полгода назад они бы его узнали, точно… Эндрю поймал взгляд Розмари — такой свежей, будто только что из ванны.
— Виновен.
Виновен в чем? В сопротивлении правительству тирана?
