Сара Ларк - Под парусом мечты
Если же Сара занималась с младшими девочками, Глория ждала у двери — пока миссис Ланкастер однажды не обнаружила ее там и не заговорила с ней.
— Вам не скучно здесь, Глория? Может быть, вы не откажетесь немного помочь по хозяйству?
Глория равнодушно кивнула и поплелась за ректором в кухню. Пока она терпеливо чистила овощи, повариха, настроенная весьма дружелюбно, болтала с ней. Ее предки были из маори, и она часами могла рассказывать о своей семье и племени матери, о муже, который работал в этой школе экономом, о своих детях.
— Если ты с фермы, то, может, тебе больше понравилось бы помогать в саду? — поинтересовалась она. — Мой муж наверняка найдет тебе занятие…
Глория, которая обычно просто молча слушала ее, испуганно покачала головой. Эконом был пожилым, вполне приличного вида мужчиной, который вряд ли набросился бы на нее. Но Глория по-прежнему предпочитала избегать представителей мужского пола.
Что ж, в этом отношении школа «Принцесса Элис» была для нее идеальным местом, поскольку здесь работали только учителя-женщины. Кроме эконома, в школе бывал еще викарий, который по субботам проводил богослужение, но в церковь Глория все равно не ходила. Конечно, девушка понимала, что когда-нибудь ей придется уйти из школы, — в душе Глория по-прежнему тянулась к родным местам, ей очень хотелось снова увидеть Киворд-Стейшн. Если бы во время путешествий кто-то сказал ей, что она будет торчать много дней на расстоянии всего лишь короткого путешествия от Крайстчерча, она сочла бы это ненормальным. Но теперь ее словно парализовало.
Сара Бличем могла сколько угодно говорить ей, что бабушка Гвин тревожится за нее, что она примет ее с распростертыми объятиями, — Глория боялась встречи с семьей. Бабушка Гвин всегда видела ее насквозь, если она проказничала в детстве. Что, если и сейчас не удастся обмануть ее? Что, если она поймет, что стало с ее Глорией?
Еще больше тревожила мысль о Джеке. Что он подумает о ней? Есть ли у него тоже этот инстинкт клиентов, которые с первого взгляда узнавали в ней проститутку?
Сара с тревогой наблюдала за тем, как ее воспитанница начала обустраиваться в «Принцессе Элис», и наконец решилась поговорить с Глорией. Она пришла в маленькую комнатку, которую ей выделила миссис Ланкастер. Глория приходила туда только спать, остальную часть дня следовала за Сарой, словно тень. Она с удовольствием не отходила бы от нее совсем, поскольку страдала от мучительных кошмаров.
— Глори, так дальше не пойдет, — мягко произнесла Сара. — Мы должны наконец поставить в известность твою бабушку. Ты здесь уже две недели. Ты в безопасности, но мы вынуждаем ее продолжать волноваться. Это жестоко.
Глаза Глории тут же снова наполнились слезами.
— Вы хотите, чтобы я ушла?
Сара покачала головой.
— Я не хочу избавиться от тебя, Глори. Но ты пересекла полмира не для того, чтобы прятаться в каком-то интернате в Данидине! Ты хотела домой, Глори. Так иди же домой!
— Но я… я не могу, не такой… — Глория нервно провела рукой по волосам.
Сара улыбнулась.
— Мисс Гвин не любит, когда локоны похожи на штопоры. Она уже видела тебя с короткой стрижкой, неужели ты не помнишь? И все свое детство ты проходила в бриджах. Для бабушки ты не обязана шикарно одеваться, как и для своей собаки тоже.
— Моей собаки? — переспросила Глория.
Сара кивнула.
— Разве ее зовут не Нимуэ?
Мысли Глории лихорадочно заработали. Возможно ли, что Нимуэ еще жива? Она была щенком, когда Глория уехала. С тех пор прошло восемь лет…
— И ты все равно не можешь здесь оставаться, — продолжала Сара. — После летних каникул школа будет закрыта. Миссис Ланкастер приняла решение на время войны предоставить ее в распоряжение госпиталя.
Глория подняла голову и озадаченно посмотрела на нее. Конечно же, идет война. Но ведь не в Новой Зеландии… В Австралии война не ощущалась. Там тоже вербовали добровольцев, но в самой стране боев не было. Так зачем же госпиталь?
Сара Бличем поняла ее без слов.
— Глори, милая, ты никогда не слышала о месте под названием Галлиполи?
8
Роли О’Брайен с облегчением — хоть и несколько пристыженный, оттого что снова стал медбратом, — перешел в бригаду санитаров командующего Бистона. И проявил себя там наилучшим образом.
— Похоже, я снова перед вами в долгу! — довольно заявил командующий Бистон Джеку, когда мужчины встретились на берегу теплым июльским вечером. — Ваш рядовой О’Брайен заменяет мне двух санитаров. — Бистон рухнул на песок. Пэдди носился по берегу, настроение у всех было приподнятое, как на пикнике. На фронте вот уже несколько недель царило затишье; судя по всему, турки наконец-то решили передохнуть. Становилось понятно, что на побережье Галлиполи враг пока не будет предпринимать активных действий и застрявшие здесь войска просто выжидают.
Джек отмахнулся.
— Я знал, что Роли хорошо проявит себя. Но все равно вы оказали мне огромную услугу. За это я еще трижды вытащу вашего маленького песика из воды. К грохоту орудий он, судя по всему, уже привык…
Бистон пожал плечами.
— Да уже почти ничего и не слышно. Но долго так продолжаться не будет. Мы здесь для того, чтобы завоевать подход к Константинополю, а не для того, чтобы болтаться в волнах. — Он указал на двух молодых солдат, баловавшихся в воде.
— Думаете, мы пойдем в атаку? — встревожился Джек.
Он, как и прежде, копал со своими людьми траншеи, расширяя систему окопов на северном фланге фронта. Это слегка удивляло Джека, поскольку местность там была каменистой и неровной. Нападение было возможно только с учетом огромных потерь. С другой стороны, турки никогда не догадаются, что они там…
— Скоро должно прийти подкрепление. Вместе с ним — санитарные бригады, а это значит, что командование готовится к кровопролитным боям…
Командующий Бистон погладил своего пса.
— Иногда я спрашиваю себя, что я здесь делаю…
Джек не ответил, но про себя подумал, что у врачей все же самые обоснованные причины находиться на фронте. По крайней мере они облегчали страдания раненых. А уж зачем сюда приезжали остальные… Джек уже давно сожалел о принятом им решении, хотя цели своей вполне достиг: он перестал день и ночь думать о Шарлотте. На смену горько-сладким снам о жене пришли кошмары, в которых он снова и снова убивал турок, брел в крови по окопам, а днем думал только о том, чтобы выжить. Война научила его не забывать об умерших, а оставлять их в покое. Довольно того, что они приходят к нему в тревожных сновидениях.
