Роз Медоуз - Любовница короля
Месье Фонтини усмехнулся:
— Я не осмелюсь представить вам ни одной дамы до тех пор, пока не буду уверен, что она полностью соответствует вашим требованиям.
Терез-Бернадин Монжене и Филип-Клод, маркиз де Пермангль, недоуменно оглядывались по сторонам, стоя посреди обшарпанной спальни, куда привел их гостиничный лакей.
Отвесив шутливый поклон, Филип-Клод насмешливо произнес:
— Тысяча извинений, мадам, за то, что обстановка для нашего расставания оказалась такой убогой…
— Тише, сэр… Что, если кто-нибудь услышит ваши слова?..
— И ваши тоже, гражданка Монжене. Особенно когда вы называете меня сэром…
— Нижайше прошу извинить меня, гражданин Клод. — Со вздохом девушка присела на продавленную постель, застланную неопрятными простынями. — И куда же ты намерен податься, Филип?
— В Испанию. На дорогу у меня денег хватит.
— Но тебе придется быть очень осторожным, особенно теперь, когда у тебя отобрали все имущество.
— Да, слава богу, хоть жизнь оставили. Впрочем, они без колебаний отнимут и ее, случись кому сфабриковать против меня любое обвинение. Именно поэтому тебе опасно оставаться в моем обществе. Не говоря уже о том, что у меня нет денег на твое содержание.
— Но что ты собираешься делать в Испании?
— Найду себе какую-нибудь работу. Да что говорить обо мне! Давай-ка лучше подумаем, моя крошка, что будешь делать ты. Я считаю, тебе лучше вернуться домой, в Безансон.
Девушка покачала головой:
— Нет. Гарнизон теперь в руках революционных повстанцев. В Безансоне меня хорошо знают… особенно из-за связи с тобой. Нет, туда мне ехать нельзя — слишком опасно.
— Тогда… Не могу же я оставить тебя здесь, в Марселе, одну, без друзей, без связей!..
— Почему бы и нет? Мне почти тридцать, и я вполне способна позаботиться о себе сама…
— Но у тебя нет денег!
— Я подумываю о том, чтобы получить театральный ангажемент.
— Боже праведный!
Она весело рассмеялась в ответ:
— Уж лучше петь, чем умирать от голода. Знаешь, давай-ка выберемся на воздух из этой душной убогой комнатенки. Ты хотел разузнать насчет отправки в Малагу, а я могла бы поинтересоваться, какие в Марселе есть театры.
Они шли по улицам, спускающимся к порту, почти не разговаривая, предпочитая оставаться погруженными каждый в свои мысли, поскольку культурная речь могла выдать в них ненавистных аристократов. И вдруг услышали:
— Пермангль!
Окрик прозвучал как выстрел. Они в растерянности обернулись, не зная, что делать — бежать или защищаться.
— Клянусь своей бородой! — Какой-то человек, подскочив к Филипу, заключил его в дружеские объятия и открыто поцеловал.
— Фонтини! — Маркиз поспешил освободиться от объятий. — Только не здесь, друг мой. Ты же лучше меня знаешь…
— Какая неожиданная встреча! Как я рад увидеть здесь тебя и… мадам. Увы, я подозреваю, что поцеловать ей сейчас руку было бы рискованно…
— Да уж, лучше этого не делать, — ответила Терез-Бернадин с улыбкой. — Гражданка Монжене не привыкла к таким аристократическим любезностям.
— Нам обязательно нужно поговорить, ведь мы так давно не виделись! Я сейчас иду в сторону порта — хочу узнать насчет отплытия в Малагу…
— Какое причудливое совпадение, Фонтини! Ведь мы тоже туда идем…
— Вот и чудесно! Значит, и поплывем вместе. Какая приятная неожиданность!
— Сожалею, Фонтини, но должен тебя разочаровать — мадам остается в Марселе…
— Вот как?! — Месье Фонтини удивленно приподнял брови.
— Да, обстоятельства складываются печальным образом, но это, к сожалению, неизбежно…
Месье Фонтини вдруг понял всю благоприятность ситуации. Вот она, та самая леди, которая подходит его королевскому высочеству принцу Эдуарду. Она обладает всеми необходимыми для этого достоинствами, а главное — она должна расстаться со своим нынешним защитником. Лучшего варианта не сыскать.
Взяв за руки своих спутников, он остановил их посреди дороги.
— Послушайте, у меня к вам есть предложение. Предложение, которое могло бы во многом разрешить ваши трудности. Давайте-ка пойдем сейчас ко мне в гостиницу и там поговорим.
— Но мы же хотели разузнать насчет отплытия в Малагу!
— Это может подождать. Пойдемте!
Не откладывая в долгий ящик, он изъяснил им суть своей миссии, рассказав, что некий молодой английский джентльмен, офицер высокого ранга, страстно желает познакомиться с леди, которая согласилась бы стать его постоянной спутницей жизни. Она должна уметь вращаться в высшем обществе, сидеть рядом с ним во главе стола…
— И спать в одной постели, — поспешила ввернуть Тереза.
Месье Фонтини ответил ей многозначительным поклоном, однако оставил ее слова без комментариев и. повернувшись к Филипу, продолжал:
— Я сегодня же вечером напишу принцу…
— Принцу?! — воскликнули его собеседники и, тотчас же смутившись, замолчали.
— Я не хотел говорить, кто он такой, до тех пор, пока не услышал бы от него, что… что…
— Что я ему подхожу. Так можно нам узнать имя этого принца, месье Фонтини?
— Конечно. Это принц Эдуард, четвертый сын его величества короля Англии Георга.
Тереза первая нарушила воцарившуюся между ними тишину. С озорной улыбкой она произнесла:
— Не думаю, что он отличается от других мужчин. — И она бросила на Филипа кокетливый, шаловливый взгляд.
Ее игривая непринужденность разрядила натянутую атмосферу.
— Стало быть, вы, мадам, склонны согласиться, чтобы я написал его высочеству…
Она пожала плечами:
— Да. Если вы считаете мою кандидатуру подходящей. — И, повернувшись к Филипу, с внезапной нежностью взяла его за руку. — А ты мой друг? Что думаешь ты?
Молодой человек заговорил взволнованно:
— Поезжай к принцу, моя крошка. За те годы, что мы пробыли вместе, ты наполнила мою жизнь счастьем. Теперь же, когда я нищ, а моя жизнь находится в постоянной опасности, я буду лишь спокоен, зная, что ты нашла безопасное пристанище и комфорт. — Повернувшись к Фонтини, он спросил: — А теперь что мы, по-твоему, должны делать?
— Вместе поплывем в Малагу и там будем ждать ответа принца.
Пока джентльмены беседовали, Терез-Бернадин погрузилась в раздумья. Время от времени до нее долетали отдельные слова из их разговора — невзбалмошная… умная… добродушная… общительная… самостоятельная. Вне всякого сомнения, речь шла о ней. «Конечно, я добродушная, — думала Терез-Бернадин, — хотя никогда бы не признала себя покладистой. У меня никогда не возникало серьезных ссор ни с бароном де Фортиссоном, ни с маркизом де Перманглем, и я не видела причин, способных помешать установить дружеские отношения с принцем». С принцем! Ей припомнились слова матери. Она действительно, как трофейная корова, переходила из рук в руки от одного владельца к другому — более знатному.
