Джоанна Линдсей - Когда правит страсть
Глаза Аланы снова наполнились слезами. Увидит ли она когда-нибудь дорогое дитя? Или теперь Поппи запретит ей посещать приют?
— Вы поссорились? — спросила Аннетт, ставя поднос на низенький столик около дивана. — Впервые вижу твоего дядю таким расстроенным! Должно быть, причина очень серьезна.
Судя по всему, Аннетт тревожится. Но Алана придержала язык. Не будет она делиться ни с кем столь ужасающими откровениями! Никогда.
— Пойдем, я принесла ужин и себе. Поедим вместе. Будем держать тарелки на весу. Хорошая практика для балов, которые ты будешь посещать. Иногда хозяйки угощают гостей, не усаживая их за стол. А-ля фуршет.
Теперь Аннетт старается ее развеселить! Какие там балы? Алане, возможно, придется покинуть и этот дом. Нельзя оставаться здесь, зная правду о прошлом Поппи! Она обратится к лорду Чапмену. Если она не ошибается насчет его намерений, возможно, стоит ускорить период ухаживания. Ей наверняка удастся придумать какой-то подходящий предлог, чтобы сократить проволочки.
— Алана, пожалуйста, поговори со мной. Я постараюсь помирить тебя с дядей. Вы еще посмеетесь над тем, что так глупо себя вели!
— Вряд ли я когда-либо смогу рассмеяться.
Это она сказала себе. Даже не глядя на Аннетт. И та не должна была расслышать ее. Но почему-то расслышала.
— Надеюсь, дело не в Адаме?
Аннетт вспыхнула.
Какая она хорошенькая! Мужчинам следовало бы драться за честь стать ее вторым мужем, сразу после того как умер первый... ну хотя бы после того, как закончится траур.
— Потому что я знаю, что он затеял, — призналась Аннетт. — Делал вид, будто ухаживает за тобой, пытаясь заставить меня ревновать. Я надеялась, что он прекратит эти глупости, чтобы не пришлось рассказывать тебе правду.
— Это Поппи просил вас сказать это? — с подозрением спросила Алана.
— Разумеется, нет. Но твой дядя в курсе ситуации. Я вынуждена была сказать ему, да и тебе следовало открыть правду раньше. Садись, и позволь мне объяснить.
Еще откровения, она и так уже утопает в них!
Но Алана села рядом с Аннетт. И даже подняла свою тарелку. Конечно, будет благоразумнее всего поесть, но как она может есть, будучи в таком смятении чувств? Неужели теперь придется забыть о лорде Чапмене!
— Ты знаешь, что я потеряла родителей, — начала Аннетт. — Моей кузине пришлось взять меня в свой дом, но это было ей не по душе. Она едва терпела меня, и когда я повзрослела, стала давать балы в надежде поскорее сбыть меня с рук. На одном балу я и встретила Адама. И немедленно влюбилась. Он отвечал на мои чувства.
— Почему же вы не поженились?
— Я считала, что поженимся, и была так счастлива! Но потом он заявил, что слишком молод для брака. Я была вне себя от ярости. Мы ужасно поссорились. Он разбивал мне сердце, отказываясь брать на себя ответственность. И я не могла дожидаться, пока он образумится. Даже если и хотела бы: кузина настаивала, чтобы я приняла первое же предложение.
— Поэтому вы вышли за лорда Хансена?
— Да, за человека, который даже мне не нравился. И я безмерно страдала, потому что любила другого. Но муж умер меньше чем через год после свадьбы, а его родственники указали мне на дверь, когда явились, чтобы растащить по кускам его поместье. Кузина отказалась брать меня к себе. Я была вынуждена искать работу, но никто меня не нанимал: молодость и красота были препятствием в глазах лондонских хозяек. Я сбывала все ценные вещи, чтобы не умереть с голоду. Твой дядя нашел меня плачущей в парке. Я продала последнее платье, и впереди меня ждала не только нищета, но и кое-что похуже. Он тихо спросил меня, что случилось, а потом предложил работу. Он вернул мне достоинство и присутствие духа. Спас меня, и я всегда буду невыразимо ему благодарна.
Алана не желала слушать истории о доброте Поппи. Все это притворство! Алана никогда не посмеет признаться окружающим, что ее воспитал наемный убийца! Аннетт понятия не имеет, о чем говорит! Основатель приюта, спаситель несчастных леди, человек, изменивший свою жизнь, чтобы уберечь младенца от людей, желавших ее смерти... нет! Ложь, все ложь! Чему ей отныне верить?
Слезы снова полились по щекам. Аннетт увидела их, но не так поняла.
— О, дорогая, он играл твоими чувствами, верно? Во всем виновата я! Мне следовало...
— Что? О нет, вовсе нет! Лорд Чапмен всегда был учтив, не более того! Правда, упомянул, что созрел для женитьбы, но, возможно, надеялся, что я передам это вам? Но почему он старается заставить вас ревновать?
— Потому что он навестил меня. И умолял простить за прошлые ошибки. Но я ответила, что уже слишком поздно. Разбив мне сердце, он как ни в чем не бывало появляется снова через много лет и ожидает радушного приема?! Все прошло не так, как он надеялся. Я обо всем рассказала твоему дяде. Тот показал Адаму на дверь и запретил встречаться с тобой. Но он не послушался. Мэри рассказала мне, как часто он останавливает тебя на улице.
— Но вы ревновали? — догадалась Алана. — И продолжали злиться?
— Нет, я... — начала Аннетт, но осеклась и смущенно отвела взгляд.
Алана поняла, что лорд Чапмен интересовался вовсе не ею. Но по сравнению с тем, что она узнала сегодня, это особого значения не имело. Зато Алана видела, что Аннетт вовсе не равнодушна к Адаму, а ведь она была не только наставницей и компаньонкой, но и хорошей подругой.
— Вам следовало бы его простить, — посоветовала Алана. — Он сильно изменился и готов принять на себя ответственность за семью. И сделает вас счастливой в браке, которого вы желали с самого начала. Не отказывайтесь от всего этого, если он любит вас... а вы — его.
Высказав все это, она вдруг смертельно побледнела. Простить... изменился... любит... Господи, что же она наделала?
Ничего не объясняя, она выбежала из комнаты и слетела вниз.
Поппи по-прежнему был в кабинете, но стоял посреди комнаты. Он выглядел таким убитым, таким несчастным, словно потерял все, что было для него дорого в этом мире. И так оно и есть! Она осудила Поппи за то, что тот сделал, вместо того чтобы помнить, каким человеком он стал. Человеком, во многих отношениях искупившим свое прошлое.
— Прости меня! — всхлипнула она, бросившись в его объятия. — Я не хотела... о, я не хотела!
Она рыдала так, что не смогла больше выговорить ни слова. Встревоженная Аннетт, сбежавшая вслед за воспитанницей, осторожно закрыла дверь кабинета. Поппи прижал Алану к себе и стал тихо утешать, позволяя выпустить на свободу накопившиеся эмоции.
— Шшш... — прошептал он наконец. — Я виноват в том, что обрушил все сразу на тебя. Это было уж слишком. И теперь ты, наверное, будешь меня ненавидеть.
