Николас Карр - Великий переход: что готовит революция облачных технологий
Когда Инсулл сошел с трапа лайнера «Сити оф Честер», его ожидал Джонсон, чтобы отвезти в манхэттенский офис компании Edison Electric Light Company. Там Инсулл был представлен уставшему и небритому Эдисону, который тут же поручил новому помощнику разобраться в запутанных финансовых делах компании. Эдисон и Инсулл работали всю ночь, и к рассвету Инсулл придумал, как получить кредит, используя в качестве залога пакет европейских патентов Эдисона. «С этого момента, – пишет Макдональд, – Инсулл стал доверенным лицом Эдисона по финансовым вопросам». На самом деле он был не просто доверенным лицом, а секретарем великого изобретателя.
Инсулл сыграл важную роль в поддержании постоянно нуждающихся в денежных средствах рабочих проектов Эдисона, которые развивались по мере роста спроса на электроэнергию. Он управлял империей Эдисона, реорганизовал функции маркетинга и продаж, путешествовал по стране, продвигая идею создания центральных станций и проводя переговоры с банкирами и другими финансистами. В 1889 году он руководил объединением производственных компаний Эдисона в Edison General Electric Company, а спустя три года сыграл важную роль в ее слиянии с крупнейшим конкурентом – компанией Thomson – Houston, после чего компания стала называться просто General Electric. Однако несмотря на то что в возрасте всего 32 лет Инсулл был одним из самых высокопоставленных руководителей одной из самых престижных компаний в мире, его не устраивало занимаемое им положение. Он изучил все аспекты энергетического бизнеса – от технологий и финансов до законодательства, и он рассчитывал быть во главе. Он не хотел быть менеджером, какой бы хорошо оплачиваемой ни была эта позиция в огромной, все более разрастающейся организации.
А главное, его взгляды на электроэнергетику отличались от взглядов его наставника. Инсулл был уверен в том, что управление энергетическими компаниями в конце концов станет более важным делом, чем производство комплектующих. Он следил за быстрым развитием производства, передачи и потребления электроэнергии и видел совершенно новую модель и роль центральных станций. Весной 1892 года Инсуллу предложили стать президентом компании Chicago Edison Company – небольшого независимого производителя электроэнергии, который обслуживал всего лишь 5 тысяч клиентов. Он сразу же принял это предложение. Этот шаг повлек за собой резкое сокращение заработной платы с 36 тысяч долларов в год до 12 тысяч, однако это не имело для него значения. Он смотрел дальше. Во время своего прощального обеда в Нью-Йорке Инсулл встал и с огнем в глазах пообещал, что небольшая компания Chicago Edison будет расти и однажды превзойдет в размере General Electric. Это предсказание, как пишет Макдональд, «было настолько неправдоподобно, что могло вызвать лишь смех, только никто не смеялся, когда Сэмюэл Инсулл выглядел таким уверенным».
Инсулл понимал (или, по крайней мере, чувствовал), что поставляемое в качестве коммунальной услуги электричество удовлетворит гораздо больший спектр потребностей. Электричество могло стать настоящей технологией общего назначения, используемой компаниями и домохозяйствами для питания всевозможных приборов. Однако для того чтобы реализовать возможности энергетических компаний, необходимо было преобразовать способы производства, распределения и потребления электроэнергии. Эдисону пришлось преодолеть немало трудностей, чтобы объединить все части своей системы. Инсуллу предстояло сделать то же самое, чтобы преобразовать ее. Самой большой сложностью было убедить промышленные компании в том, что им следует прекратить самостоятельно производить электроэнергию и вместо этого покупать ее в виде услуги у центральных станций. Это была проверка всех деловых навыков Инсулла.
С того времени, когда люди впервые начали использовать машины, им приходилось производить энергию, необходимую для их работы. Изначально источником энергии была мускульная сила. Луис Хантер в книге «История промышленной энергетики в Соединенных Штатах» (History of Industrial Power in the United States) пишет: «На протяжении многих тысячелетий мышцы людей и животных снабжали необходимой энергией первые машины – ручную мельницу, гончарный круг, лучковую дрель, кузнечные мехи или ручной насос». Даже по мере усложнения машин их работа требовала применения мускульной силы. Лошади, привязанные к лебедкам, приводили в движение жернова для измельчения зерна, пилы для резки древесины, прессы для упаковки хлопка в тюки и сверла для рытья туннелей и карьеров. Хантер отмечает, что «вплоть до 1900 года бессчетное количество людей и животных обеспечивали энергией малые предприятия, составляющие бо́льшую часть промышленной индустрии».
Однако хотя малым предприятиям хватало мускульной силы, ее было недостаточно для более крупных. По мере развития централизованного фабричного производства товаров требовались надежные и управляемые источники энергии. Первым таким источником стала проточная вода. Производители начали строить заводы рядом с ручьями и реками, чтобы с помощью водяных колес превращать силу течения в механическую энергию. Использовать воду в качестве источника энергии люди начали в далеком прошлом, задолго до промышленной революции. У греков и римлян были водяные колеса, а европейские фермеры на протяжении веков строили простейшие водяные зерновые мельницы. Когда Вильгельм Завоеватель в 1066 году производил в Англии перепись для своей «Книги Страшного суда»[13], он обнаружил в сельской местности тысячи таких мельниц.
На протяжении XIX века водно-энергетические системы становились все более сложными по мере развития и укрупнения компаний. Инженеры-гидравлики работали над повышением эффективности водяных колес, предложив ряд конструктивных усовершенствований. Они разработали гидравлические турбины – мощные веерообразные колеса, которые также получили широкое распространение. Быстрый прогресс наблюдался и в области строительства плотин, шлюзов и каналов, создаваемых для точного регулирования потока воды, необходимого для работы сложной и чувствительной техники.
Когда-то использовать водную энергию было просто. Владелец фабрики заключал с местным плотником договор на создание простого деревянного колеса с приводным валом, которое затем помещалось в быстро движущийся водный поток. Производство электроэнергии было намного сложнее и дороже. Фабрикантам приходилось либо самим изучать гидравлику, либо нанимать специалистов. Они должны были инвестировать значительные средства в строительство и содержание своих водно-энергетических систем и принимать трудные решения относительно выбора типа колеса и системы управления водными потоками. От этого зависела судьба компании: будет ли она развиваться или же придет в упадок.
Дело осложнилось с появлением парового двигателя. Это была вторая великая технология энергетической промышленности. Изобретенные в XVIII веке паровые двигатели преобразовывали тепловую энергию в механическую путем кипячения воды для создания пара, который по мере расширения приводил в движение поршень или турбину. Огромным преимуществом паровых двигателей было то, что для работы им не требовалась проточная вода: они освободили производителей от необходимости строить заводы рядом с ручьями и реками. А большим недостатком стало то, что по сравнению с водяными колесами они были еще более дорогими в эксплуатации. Для кипячения воды паровые двигатели требовали огромного количества топлива в виде угля или дерева.
Как и гидравлические системы, паровые технологии быстро развивались по мере того, как изобретатели и инженеры по всему миру соревновались в создании более эффективных и надежных двигателей. Наряду с достижениями в области выработки электроэнергии были достигнуты успехи в области ее передачи. С возникновением промышленного производства мало оказалось просто подключить водяное колесо или паровой двигатель непосредственно к одной машине. Энергия должна была распределяться среди большого количества различных устройств, расположенных на фабрике или даже в нескольких зданиях. Это потребовало создания системы для передачи и регулирования мощности.
По мере роста заводов и усложнения производственных процессов системы передачи мощности также усложнялись. Фабрикантам приходилось нанимать архитекторов для разработки систем и квалифицированных специалистов для поддержания их работы. Посетитель британского завода в 1870-х годах сообщил, что изнутри завод «представлял удивительное зрелище» с «бесчисленным количеством шкивов и ремней, вращающихся во всех направлениях, что для несведущего человека казалось безнадежной путаницей». Мало того что они были дорогостоящими, легко выходили из строя и часто приводили к несчастным случаям – такие системы передачи мощности были неэффективными. Шкивы и ремни обычно поглощали до трети и более энергии, производимой водяным колесом или двигателем.