Охота на электроовец. Большая книга искусственного интеллекта - Марков Сергей Николаевич

Теперь, после небольшого отступления, можно вернуться в 1945-й.

В июне 1945 г. фон Нейман подготовил исторический документ под названием «Первый проект отчёта об EDVAC» [1144]. Он представлял собой первое в истории опубликованное описание вычислительной машины на основе двоичной логики с хранимой программой. Описанная в документе архитектура (подразумевающая хранение программы и данных в единой памяти) сегодня известна под названием «архитектура фон Неймана» («фон-неймановская») или «принстонская архитектура». Проект EDVAC был продуктом опыта работы над ENIAC, его основная цель — создание новой машины, свободной от ошибок, допущенных в предыдущем проекте. ENIAC тоже был программируемой машиной, однако процесс программирования осуществлялся при помощи перенаправления проводов и переключателей и был чрезвычайно трудоёмким. В ходе обсуждений участники команды ENIAC пришли к выводу, что конфигурацию коммутаторов и проводов, необходимую для выполнения машиной новой функции, можно закодировать внутри машины аналогично кодированию данных.

фон Нейман рассматривал электронные лампы в качестве аналогов нейронов модели Мак-Каллока и Питтса. Объединив их в сеть, можно выполнять любые вычисления. Для хранения программы и данных машине нужна память — те самые петли Питтса с циркулирующими по ним сигналами. «Элемент, который стимулирует сам себя, будет удерживать стимул бесконечно», — писал фон Нейман, пересказывая идею Питтса и привлекая к рассуждениям модульную арифметику. Его отчёт подробно описывает каждый из аспектов новой вычислительной архитектуры, а во всём документе цитируется только одна статья — та самая пионерская работа Мак-Каллока и Питтса «Логическое исчисление идей, присущее нервной деятельности» [1145].

«Первый проект отчёта об EDVAC» был революционной работой, определившей пути развития вычислительной техники на много лет вперёд. Но в то же время он стал и своеобразным яблоком раздора. Несмотря на то что «Первый проект» не предназначался для публикации, его широкое распространение считалось публикацией в юридическом смысле. Это спровоцировало конфликты между участниками проекта EDVAC: Эккертом и Мокли с одной стороны и Голдстайном и фон Нейманом — с другой. На то было две причины: во-первых, публикация привела к тому, что создатели EDVAC теряли право запатентовать свои идеи; во-вторых, ключевая идея хранимой в памяти программы была плодом дискуссий всего коллектива создателей ENIAC и EDVAC ещё до того, как фон Нейман присоединился к этим проектам, а на титульном листе документа было указано только имя фон Неймана, что создавало впечатление, что именно фон Нейман является автором всех изложенных в «Первом проекте» идей [1146].

Но вернёмся к Питтсу. К 1946 г. он жил в Бостоне с Летвиным, Оливером Селфриджем, студентом Массачусетского технологического института, который в будущем станет «отцом машинного восприятия», и Хайманом Мински, будущим известным экономистом и автором гипотезы финансовой нестабильности. Питтс преподавал математическую логику в MIT и работал с Винером над статистической механикой мозга. В следующем году на Второй кибернетической конференции Питтс объявил, что пишет докторскую диссертацию о вероятностных трёхмерных нейронных сетях. Несмотря на чрезвычайную сложность темы, все, кто знал Питтса, были уверены, что ему она по плечу.

В письме к Карнапу Мак-Каллок перечислил достижения Питтса: «Он самый всезнающий из учёных и экспертов. Он стал отличным специалистом в области химии красителей, хорошим маммологом, он разбирается в осоках, грибах и птицах Новой Англии. Он знает нейроанатомию и нейрофизиологию из первоисточников на греческом, латинском, итальянском, испанском, португальском и немецком языках, поскольку изучает любой необходимый ему язык, как только он ему понадобится. Такие вещи, как теоретические расчёты электрических цепей и практическая сборка силовых, световых и радиотехнических схем, он выполняет собственноручно. За всю свою долгую жизнь я никогда не видел такого эрудированного и в то же время на самом деле практичного человека» [1147].

4.3.4 Научная богема и экспериментальная эпистемология

Однако в жизни Питтса не всё было так безоблачно. В октябре 1946 г., прибыв в Нью-Йорк для участия в одной из конференций Мейси, он оставил чемодан с личными вещами в камере хранения Центрального вокзала. Среди прочего в чемодане находилась одна из рукописей Винера, которую тот отдал Питтсу на редактуру. В хороводе событий юноша забыл забрать чемодан, а спохватившись, передал багажную квитанцию Летвину, который в свою очередь спустя две недели передал её Селфриджу. Оливер, однако, не смог разыскать чемодан Питтса. Несколько месяцев спустя Летвин, во время своей следующей поездки в Нью-Йорк, осуществил новую попытку найти потерянный багаж и в итоге обнаружил, что чемодан как невостребованное имущество был отправлен в Чикаго [1148]. В конце концов благодаря Джорджо де Сантильяне, профессору гуманитарных наук в Массачусетском технологическом институте и другу Винера, чемодан удалось получить назад, и рукопись вернулась к Винеру в начале апреля 1947 г.

Винер был не на шутку рассержен. «Учитывая эти обстоятельства, пожалуйста, считайте меня больше не связанным с вашей будущей карьерой», — писал он Питтсу. Он жаловался Розенблюту на «полную безответственность парней» (Питтса, Летвина и Селфриджа), а Мак-Каллоку — на то, что потеря рукописи означала бы «утрату приоритета в важной работе». «Один из моих конкурентов, Шеннон из Bell Telephone Company, выпускает свою статью раньше моей», — возмущался он. Это, кстати говоря, вовсе не обязательно было паранойей: к этому моменту Шеннон анонсировал свою ещё не опубликованную работу на конференциях 1947 г. в Гарвардском и Колумбийском университетах. Винер был хорошо знаком с идеями Шеннона, поскольку в апреле 1947 г. они выступали на одной сцене, где у обоих была возможность поделиться своими мыслями [1149]^, [1150].

Винер был обеспокоен недостаточным прогрессом в работе Питтса над диссертацией и считал корнем проблемы разрушительное влияние на него приятелей — Летвина и Селфриджа, вместе с которыми Питтс постоянно ввязывался в различные авантюры. Одна из них касалась геологии. Питтс был уверен, что в скалах Массачусетса должны быть изумруды, и с помощью Селфриджа раздобыл динамит, чтобы устроить взрыв в предполагаемом районе месторождения. Итогом этого взрыва стала сломанная рука Питтса. Другой авантюрой был дебют Летвина и Питтса в роли начинающих голливудских сценаристов. Они написали пьесу «Шестое королевство» о не говорящем по-английски поляке, который приходит к врачу с жалобой на головную боль и в результате серии недоразумений оказывается в сумасшедшем доме. Летвин и Питтс показали пьесу поэту Уистену Одену, который написал рекомендательное письмо писателю Кристоферу Ишервуду. Однако незадолго до прибытия в Голливуд Питтс упал с горного уступа и повредил несколько позвонков. Он был прикован к постели в течение восьми недель, в то время как Летвин устроился писателем-ассистентом в студию Warner Brothers и начал работу над «Бунтарём без причины» (Rebel Without a Cause) режиссёра Николаса Рэя. Питтс и Летвин предложили поместить «Слепящую тьму» — роман Кёстлера, посвящённый политическим репрессиям, — в сеттинг гангстерского фильма и занимались разработкой этой идеи, пока совладелец студии Джек Уорнер собственноручно не прикрыл этот странный проект [1151].

Вообще Питтсу, как и Мак-Каллоку, трудно было отказать в наличии литературного таланта. Их интеллектуальная поэзия производит впечатление и сегодня.