Гай Кавасаки - Правила Кавасаки. Жесткое руководство для тех, кто хочет оставить конкурентов позади
В: Что вам пришлось изменить в своей жизни, чтобы соответствовать новой роли?
О: Многое. Перед поездками приходится делать массу прививок от желтой лихорадки, малярии, тифа и гепатита. Раньше я путешествовал в Лондон, Париж и Милан, обедал в дорогих ресторанах с главами других компаний, торговавших предметами роскоши. Теперь же я лечу к отчаявшимся людям в Эфиопию, Индию, Перу и Уганду. И мне приходится посещать свалки, бордели и лагеря беженцев куда чаще, чем пятизвездочные гостиницы.
В: Каковы основные отличия и сходства между управлением крупной корпорацией и крупной некоммерческой организацией?
О: И то и другое – бизнес с доходами, расходами и итоговыми строками отчета о прибылях и убытках. Обе они имеют отделы маркетинга, продаж, финансов, ИТ, отдел персонала и т. д. Возможно, самое большое отличие заключается в том, что результат нашей работы меняет человеческие жизни, а деньги представляют собой средство для достижения этой цели. Наши акционеры бедны, поэтому работа становится возможной лишь благодаря благотворителям.
В: Сколько денег удается привлекать World Vision в год?
О: По всему миру World Vision привлекает около двух миллиардов долларов, а офис в США, который я возглавляю, – около половины этой суммы.
В: Справедливо ли в этом случае правило 80:20–20 % людей отправляют 80 % денег, либо же взносы распределяются как-то иначе?
О: Сила World Vision заключается в том, что нас поддерживают сотни тысяч верующих людей, каждый из которых выделяет детям примерно по доллару в день. Вклад наших основных благотворителей составляет менее 5 % общего дохода. Кроме того, у нас достаточно разнообразный (для некоммерческой организации) портфель доходов. Около 40 % доходов – поступления от частных лиц; 30 % – правительственные гранты в виде денег и продуктов питания; а еще 30 % поступают в виде продуктов питания от различных корпораций – то, что мы обычно называем «дары в вещественном виде».
В: Пытаетесь ли вы покончить с бедностью, или же пропагандируете христианство?
О: Мы как христианская организация руководствуемся заветом Христа возлюбить ближних своих и позаботиться о несчастных. Именно потому мы и делаем то, что делаем. Но мы никого не обращаем в свою веру, не навязываем своих религиозных убеждений и не занимаемся какой-либо дискриминацией. Если люди, которым мы служим, хотят знать, почему мы оказались здесь, то мы им рассказываем. Как сказал святой Франциск, «проповедуйте Евангелие всегда, но пользуйтесь словами только по необходимости». Любовь, выраженная в действии, – это убедительный и созвучный нам взгляд на мир.
В: Каким образом люди, не желающие радикально менять свою жизнь, могут изменить к лучшему жизнь бедняков?
О: Для того чтобы изменился мир, должны измениться ценности. Возьмем, к примеру, движение за гражданские права. Когда-то расовая дискриминация считалась в США совершенно нормальной. В наши дни она совершенно недопустима. Мало кто из нас занимается борьбой за гражданские права, однако мы декларируем свои ценности через работу, через обучение в школах и через избираемых нами должностных лиц.
Сейчас мы живем в мире, который относится к крайней бедности так же терпимо, как к расизму пятьюдесятью годами ранее. Каждый из нас может сделать что-то конкретное для изменения мира. Мы можем заниматься публичными выступлениями, работать в качестве добровольцев или быть благотворителями. Решение проблемы крайней бедности требует денег, политической и нравственной воли, а также изменения системы ценностей. И когда это понимает достаточное количество простых людей, многое начинает меняться.
В: Как вы считаете, кто в глазах Бога ведет себя более правильно: тот, кто едет в Африку и помогает жертвам СПИДа, или тот, кто каждый месяц жертвует на благотворительность?
О: Я не могу говорить от имени Господа, но верю, что он радуется всякий раз, когда кто-то совершает поступок из любви к угнетенным и подавленным. Важно все: и руки, и сердца, и чековые книжки. Даже если каждый из нас сделает совсем немного, мы сможем изменить мир.
В: Что не дает вам как CEO World Vision спокойно спать по ночам?
О: Я не могу спокойно спать, когда начинаю думать об ужасающих страданиях людей по всему миру. Я стараюсь сохранить связи с бедняками и с благотворителями – думаю, что в этом заключается моя священная обязанность.
В: В чем состоят основные трудности на пути преодоления бедности?
О: Произнесу лишь одно слово: равнодушие. Человечество в состоянии покончить с ужасающей бедностью. Мир просто не занимается решением этой проблемы. При этом правительство США на данный момент потратило на войну в Ираке более 400 миллиардов долларов.
Наш годовой бюджет на гуманитарную помощь во всем мире составляет всего около 21 миллиарда долларов. Страна тратит меньше половины процента федерального бюджета на гуманитарную помощь, а меньше 2 % частных пожертвований направляются на решение глобальных проблем. Люди и правительства принимают решения, руководствуясь собственными приоритетами. Бедность до сих пор не считается в мире важнейшей проблемой.
В: В чем заключается основное препятствие, мешающее богатым людям заботиться о бедных?
О: Основное препятствие связано с тем, что нам сложно представить себе, что такое бедность. Если ребенок вашего соседа будет умирать и для его спасения понадобится 100 долларов, вы не будете долго думать. Однако когда речь заходит о ребенке, находящемся от вас на расстоянии 15 000 километров, дело приобретает совсем иной оборот.
Каждый день около 29 000 детей умирают от предотвратимых причин… Двадцать девять тысяч! У каждого из них есть имя, лицо, надежды и мечты. Родители любят их ничуть не меньше, чем мы любим своих детей. Мы должны по-настоящему осознать, что такое бедность. Когда-то Сталин сказал: «Смерть одного человека – трагедия, смерть миллионов – статистика»[149]. Мы должны попытаться увидеть лицо каждого ребенка.
В: Чем вызвана столь успешная деятельность World Vision по сбору пожертвований?
О: Секрет нашего успеха связан с тем, ка́к мы понимаем помощь детям. Мы даем благотворителям возможность увидеть лицо ребенка, которому помогаем, – ребенок становится для них вполне реальным существом. Довольно сложно привлекать финансирование для проектов в области избавления от бедности – куда проще найти деньги для помощи конкретному ребенку. Это становится личным делом.
