Вера Перминова - Фармбизнес. Правдивая история о российских предпринимателях
Именно на одной из конференций Адама Смита я в первый раз услышала о скандале между Брынцаловым и компанией «Ново-Нордиск» по поводу украденной технологии производства инсулина. Представитель «Ново-Нордиска» кричал и ругался, что государство совершенно не обращает внимания на эту вопиющую ситуацию и такой наглый и безнаказанный обман наверняка связан с тем, что Брынцалову оказывают покровительство «на самом верху» и т. д. Самого Брынцалова на конференции не было. Вообще, я не припоминаю, чтобы он хоть раз там появился – наверное, боялся, что его многочисленные враги всей толпой накинутся на него и порвут на части.
Однако трения по поводу «незаконного» или «полузаконного» изготовления аналогов популярных западных лекарств возникали там довольно часто, и иногда противники схлестывались лицом к лицу. Я помню стычку между компанией «Авентис» и российским заводом «Нижфарм» по поводу одного лекарства для больной печени, которое, как считал «Авентис», как-то неэтично выпускалось на «Нижфарме» под другим названием. Сцена была очень живописная. Директор «Нижфарма» держался стойко, не отступал ни на сантиметр, твердил, что все у него законно, зарегистрировано по правилам и нечего тут разоряться.
Еще был однажды интересный момент, когда директор нашего прямого конкурента, компании «П.», сделал очень доказательный доклад, с цифрами и всеми деталями, о том, что некий западный производитель организовал цепочку подставных и полуподставных компаний для контрабандного или почти контрабандного ввоза своих лекарств на территорию России. В результате он экономил на пошлинах и НДС, которые полагается платить на границе, наводнял рынок ненормально дешевыми таблетками, подрывал тем самым торговые операции «честных дистрибьюторов», к которым «П.» относил себя, и еще клал в карман целую кучу «кэша», которым его снабжали преданные подельники из подставных компаний. Все это было изложено очень детально, с копиями таблиц, с данными об импорте прямо с таможни, только названия всех «нечестных компаний» на этих таблицах были замазаны. На самом деле все в зале знали, о ком идет речь, и с нетерпением ждали, назовет директор «П.» в конце доклада эти компании или нет. Он так и не назвал. С места кто-то крикнул: «Ну, что же это за негодяи, ты нам назови!» Но он ухмыльнулся и ушел с трибуны. Было ясно, что его доклад носил характер «последнего предупреждения» перед объявлением войны, и если неназванный западный производитель так или иначе не найдет с «П.» общего языка, то последуют более жесткие действия. Насколько я помню, «серый импорт» таблеток после этого значительно уменьшился, во всяком случае, стал не таким наглым. Потом он практически сошел на нет, но на это потребовалось еще несколько лет и дополнительные меры со стороны государства.
Не все эти конференции были одинаково интересными, и многие считают, что в последнее время они вообще сильно испортились. Но тогда именно они служили мощным средством объединения рынка, выработки каких-то стандартов поведения, разработки и обсуждения методов работы. И вообще они сыграли существенную роль в развитии фармбизнеса. В этом их несомненная заслуга.
Если говорить о самоорганизации рынка, то надо немного сказать о возникших за это время ассоциациях производителей лекарств и дистрибьюторов. Основная причина создания таких ассоциаций – это то, что, обменявшись мнениями между собой на конференциях и т. п., участники рынка начинают думать, как бы им довести свою точку зрения до сведения государства.
Взаимодействие с государством важно для фармрынка во всех странах, насколько я знаю. Наш рынок – один из самых «зарегулированных» в мире. Государство (как говорят в Европе, «регулятор») везде является очень мощной воздействующей силой. Может быть, в Европе даже более сильной, чем у нас, потому что во многих европейских странах оно является плательщиком за лекарства для населения (или за большую часть их стоимости, как, например, в Великобритании) – через систему лекарственного страхования или какой-то другой механизм. А кто платит, тот, ясное дело, и заказывает музыку.
Из этого факта (того, что ТАМ платит именно государство) вытекает очень много особенностей европейского рынка и основные его отличия от нашего. Например, там во многих случаях установлены фиксированные закупочные цены на лекарства для всех: дистрибьюторов, аптек, госпиталей… В Европе, как правило, никому из них нельзя торговаться и менять цены в любую сторону от зафиксированного государством перечня (кстати, для неспециалистов сообщу, что цены, как правило, в 3–5 раз ВЫШЕ, чем российские). Ясно, почему запрещено менять эти цены – никакому государственному плательщику (и никакой страховой компании-плательщику) неохота разбираться с ежедневной сменой цен, да еще для каждой аптеки по отдельному прайс-листу, подобно тому, как это практикуется на российском рынке. Как только на горизонте появляется государство в роли плательщика, оно мгновенно законодательно фиксирует цены. У нас это тоже работает в том единственном сегменте рынка, где плательщиком для аптек выступает государство – в сегменте ДЛО. Там у нас тоже цены были зафиксированы, совершенно как в Европе.
Эта тема очень интересная и обширная, я остановлюсь на ней позже. Сейчас я хочу только подчеркнуть, что регулирование со стороны государства касается всех сторон жизни фармрынка, и оно очень мощное во всех странах мира. Однако у нас оно имеет особенности, частично связанные со сложившейся системой оплат на рынке (большая часть лекарств оплачивается все-таки из кармана населения), частично возникающие из-за молодости нашего рынка или из-за общих странностей, которые встречаются в нашем государственном управлении. Так или иначе, но с государством везде надо вести активный диалог, пытаясь добиться хоть какой-то разумности в его решениях, привлечь его внимание к разного рода безобразиям и проблемам, которые мешают всем добросовестным участникам рынка. Это гораздо удобнее делать от имени ассоциаций, так как, если это пытается делать конкретная коммерческая организация, то ее обычно с ходу начинают подозревать в стремлении к собственному корыстному интересу и т. п. Все эти соображения достаточно очевидны, поэтому попытки создавать ассоциации предпринимались с самого начала, и движущей силой были те, кто фактически являлся мотором развития всего рынка, а именно дистрибьюторы и производители.
Начало создания наших ассоциаций относится тоже как раз к середине 1990-х годов. Как я ни копалась в Интернете, мне не удалось точно установить даты регистрации первых из них. По-видимому, самой первой была создана ассоциация «Фармаск» (1995 год), куда сразу вошла какая-то сборная солянка из аптек, дистрибьютор «Б.» и даже, по-моему, кто-то из российских производителей. Ее создание связано с именем человека, которого считали владельцем компании «Б.», хорошо известного господина Бориса Шпигеля, который всегда, сколько я помню, занимался политикой, в том числе был членом Совета Федерации и постоянно старался быть поближе к вопросам здравоохранения.
