Клотер Рапай - Культурный код
Продукты, расфасованные по порциям на одного человека противоречат коду, хотя и соответствуют нашему активному образу жизни. Подход Kraft к макаронам с сыром учитывает это. Ее бренд Easy Mac — порционная еда. которую легко может приготовить ребенок, чтобы перекусить после школы. Но в то же время компания предлагает классический вариант семейного обеда Macaroni&Cheese. Интересный ход сделала компания Stouffers. Она преподносит свой порционный продукт не в ущерб коду: в недавней рекламе женщина сообщает подружкам, что вчера ела великолепное некалорийное блюдо Lean Cuisine. Поделившись информацией, она, в сущности, приглашает подруг в свой «круг». Они не едят вместе за одним столом однако ужиная одними и теми же замороженными продуктами, они образуют некое сообщество.
Дом — в наших сердцах
Мы нуждаемся в убежище, мы нуждаемся в пище. Эти базовые потребности мы возводим в ранг семейных традиций. Когда мы думаем о доме, в первую очередь приходит в голову образ семейной трапезы. Навещая своих родителеи, мы усаживаемся с ними за стол. Как ритуал приготовления ужина соответствует коду дома, так и создание надежного дома соответствует коду семейной трапезы, даже если теперь, когда все мы так заняты, мы достаем наш ужин из коробки.
6. Работать, чтобы жить: культурные коды работы и денег
«Чем вы занимаетесь?» — существует немало вариантов ответа на этот вопрос. Можно рассказать, как вы выполняете свои родительские обязанности или как справляетесь с делами по хозяйству, а можно перечислить свои увлечения. Однако в Америке смысл этого вопроса однозначен: «Кем вы работаете?» — и в ответ от вас ждут рассказа о своей работе.
Этот вопрос мы задаем не просто так, а будто хотим что-то понять для себя. Мы словно спрашиваем: «В чем ваша цель?», как если бы столкнулись с незнакомым устройством и хотим узнать, для чего оно предназначено. Обычно мы задаем этот вопрос в первые же минуты знакомства с новым человеком Сначала звучит: «Откуда вы?», а следом: «Чем вы занимаетесь?». Это не просто поддержание светской беседы, это возможность оценить человека.
В некоторых других культурах люди не столь одержимы идеей работы. В знаменитом романе Стендаля «Красное и черное» описана Франция, где жизнь человека ценна постольку, поскольку он служит своей стране (будучи военным — «красное») или богу (будучи священником — «черное»). Другие занятия вульгарны и годятся лишь для простолюдинов. Этот подход до сих пор присутствует во французской культуре и приводит к тому, что без работные порой получают больше, чем многие работники сферы услуг. Одна из самых популярных книг во Франции — «Bonjour Paresse». что в переводе звучит как «Здравствуй лень».
Многие мои друзья-европейцы просто недоумевают, почему я до сих пор тружусь не покладая рук, хотя давно уже заработал себе на безбедное существование до конца жизни. У них в голове не укладывается что можно работать просто для удовольствия. В Европе люди проводят в отпусках по шесть недель в году. В Америке же нормой считаются две недели, а многие годами не ходят в отпуск, так как строят карьеру, или же и в отпуске продолжают работать.
Такое отношение к труду характерно для нашей культуры с самого момента ее зарождения. Когда отцы-основатели высадились на этих берегах и увидели дикие земли, первой мыслью было не «Давайте выпьем чаю!», а «Давайте ка за работу!». Предстояло создавать Новый Свет, а само собой подобное не делается. Города нужно было строить, а Запад — открывать. Ставился дерзкий политический эксперимент, и времени на отдых не было. Мы и теперь думаем что время отдыха еще не пришло Рабочий день американцев длиннее чем в любой другой культуре.
Мы воздаем хвалу работе, и чествуем удачливых бизнесменов. Дональд Трамп и Билл Гейтс — наши поп-звезды. Книги Стивена Кови, Джека Уэлча, Ли Якокки продаются многомиллионными тиражами. Наши бестселлеры называются не «Здравствуй, лень», а «Семь навыков высокоэффективных людей» и «От хорошего к великому»: Миллиардеры, владельцы спортив ных команд, такие как Джордж Стейнбреннер и Марк Кьюбан, становятся героями репортажей не реже, чем их подопечные.
Почему работа имеет для нас такое значение?
Почему мы хотим заниматься тем, что любим?
Почему для нас важна здоровая рабочая этика?
Принимаясь за исследование кода работы в Америке я смог исполнить роль пришельца с другой планеты необычайно убедительно. Хотя сам я очень позитивно отношусь к работе и люблю свое дело всей душой, я рос в среде, где царило французское отношение к делу. Я знал уже, что подход американцев совершенно другой, но все же было очень интересно узнать, какой образ у них запечатлелся и что работа значит для них на бессознательном уровне.
Первый час сеансов в «плохой фокус группе» показал большой разброс мнений. Одни высказывались о работе с оптимизмом и азартом, другие жаловались на длинный рабочий день, маленькую зарплату и плохое начальство.
Хотя все соглашались, что работа должна быть у каждого, отношение разных людей к этой обязанности было полярным. Но когда настал третий час сеанса и я попросил участников вспомнить самые первые впечатления обозначились очевидные модели.
«Подростком я развозил газеты. Иногда было кошмарно, особенно если шел снег, но по большей части мне это нравилось. Я любил дни сбора платежей, и не только потому, что получал чаевые. Мне нравилось разговаривать с клиентами, узнавать их ближе».
Мужчина, 45 лет
«Я вожатая в лагере. Пару недель назад я случайно наткнулась на одну из своих девчонок в видеомагазине. Увидев меня, она бросилась обниматься и повела знакомить со своим отцом. Когда она сказала: "Пап, вот моя вожатая" — это прозвучало так, словно я королева, не меньше. Это мое самое яркое воспоминание»
Женшина, 18 лет
«Я работаю на трех работах, чтобы обеспечивать семью. Кажется работа — это единственное, чем я занимоюсь все время».
Мужчина, 47 лет
«Помню свою первую серьезную работу. Конечно, когда я училось в школе и колледже, мне случалось подрабатывать летом, но это совсем другое. Теперь начиналась карьера. Мне нравилось, что у меня появились коллеги, что мне дают задания, что я могу планировать свое будущее Уже через полгода я получила повышение и чувствовала себя ужасно важной».
Женшина, 32 года
«Двадцать три года я проработал в одной и той же компании. Но однажды нас купила более крупная фирма, и я оказался на улице. Полгода я пытался найти новую работу, и все безрезультатно. Когда я не занимался поисками, я чувствовал, что мне нечего делать. У жены и детей было своя жизнь, а у меня — ничего. В конце концов я устроился на должность, где плотят гораздо меньше, чем я привык получать. Все теперь совсем по-другому, и чувствую я себя не как прежде».
